Я сидел с тарелкой жареных куриных крылышек и бокалом красного вина. Несмотря на теплый вечер, народу в ресторане было немного, и я смело оставил гриль на Кшиштофаса.

– А полиция этим еще занимается, не знаешь?

– Сомневаюсь, – покачал головой я. – Раз в три дня здесь появляется полицейский автомобиль, но вряд ли он приезжает за уликами.

– А что тогда случилось?

– Кто-то застрелил семейную пару из Таиланда. У них был киоск на трассе – газеты, сласти… Потом убили фермера, никто не понял за что – «рубаха-парень», «мухи не обидит», «друг всех людей». Полиция предполагала убийство на расовой почве, но Андрюс…

– Кто это?

– Андрюс? Он из Литвы, фамилия Сискаускас. Сейчас он здесь в курсе всего. Так вот, Андрюс слышал, что это русская мафия хотела здесь утвердиться. И убийство фермера связано с нелегальной торговлей. Спиртное, сигареты и все такое… За этим стоят огромные деньги. Не знаю. Говорят, если придут румыны, будет еще хуже.

Арне Йонссон уже справился с огромной камбалой и теперь подбирал с тарелки ее остатки.

– Сейчас у нас большие проблемы с организованной преступностью, – кивнул он, вытерев рот тыльной стороной ладони. – В Андерслёве бесчинствует банда байкеров. «Dark Knights», слышал? «Knights» через «К», не «ночь», а «рыцари». «Рыцари тьмы», как тебе?

– Прекрасное название для банды байкеров.

– Они прибирают к рукам заброшенные гаражи, хотя не имеют на это права. Заброшенные гаражи – собственность коммуны, а не байкеров. Но «Рыцари» нашли адвоката в Мальмё. Я не защищаю муниципальные власти, но они сами не понимают, во что влипли. Этот адвокат скользкий, как угорь, и хитрый, как крыса.

Я смотрел на него с восхищением. Умный, красноречивый, с широким кругозором, Арне давал два очка вперед многим стокгольмским журналистам, чья слава совершенно не оправдывала их профессиональных достоинств.

После обеда я предложил ему кальвадоса, но Арне остался верным старому обычаю – предпочел «Грёнстедс» и приготовленный на плите кофе.

Кшиштофас погасил огонь и накрыл гриль крышкой, а мы с Арне еще сидели. Женщина с собакой прошествовала мимо ресторана в сторону пляжа.

– Фру Бьёркенстам, если не ошибаюсь, – сказал я. – Ее, кажется, зовут Вивека, кличку собаки не знаю.

– Наверняка Джек, – рассмеялся Арне.

– Подозреваю, что именно она писала мне о нашем с Бодиль купании. Замужем за Эдвардом Бьёркенстамом. Кто он такой, не имею понятия, но производит впечатление состоятельного человека. Время от времени выезжает на пляж на «мустанге» с открытым верхом или прогуливается вдоль побережья в купальном костюме.

– Она тоже хотела искупаться с тобой голой? – спросил Арне.

– Не уверен.

– Как, говоришь, зовут ее мужа?

– Эдвард Бьёркенстам.

– Где-то слышал… Нет, не помню.

Лишь только фру Бьёркенстам с предполагаемым Джеком скрылись из виду, в моем поле зрения появилась полицейская машина. Она медленно проехала вдоль побережья к разворотной площадке, потом обратно. В ней сидели мужчина и женщина в форме.

– Вот и представители закона, – кивнул я. – Симон говорит, вечером они тоже разъезжают, но я не видел.

Я предоставил Арне свою кровать и застелил чистое белье. Сам же захватил пару подушек и плед и устроился на диване в гостиной.

Как я ни любил старика, спать с ним в одной постели было бы слишком.

Я проснулся через час – зазвонил мобильник. Вернее, загудел, звук был выключен, и закрутился на полу возле дивана, как забуксовавший в песке жук.

Я взглянул на дисплей и нажал кнопку.

Тишина. Точнее, в трубке слышался странный гул, будто перекатывались волны.

– Чем занимаешься? – спросила она.

– Сплю, – ответил я. – А ты?

– Ничем.

– Это не совсем так, – возразил я. – Ты ведь разговариваешь со мной.

– Я на берегу, остальные спят. Вышла подышать свежим воздухом и позвонить тебе.

– Правильно сделала, – одобрил я.

– Не знаю.

– Что – не знаешь?

– Правильно ли.

– А зачем тогда звонишь?

– Мне нравится твой голос.

– Это действительно волны или ты поднесла к телефону раковину? Ты ведь слышала, что внутри раковины всегда шумит море.

Она прыснула?

– Кто этого не знает!

– Лично я не уверен, что это правда, – заявил я.

– Мне нравится твой юмор, – похвалила она.

– Мне тоже.

Она хихикнула:

– Больше не могу говорить, извини.

Утром, когда я проснулся, Арне был уже на ногах. Не помню, чтобы я когда-нибудь вставал с постели первым.

Я не видел его, но слышал голос и, поскольку это был монолог, понял, что Арне беседует с девочкой, которая прячется в лесу.

Я не ошибся: «дикая кошка» стояла на том же месте, что и вчера.

Я не говорил о ней Арне, не предупреждал, что она пуглива и неразговорчива, но его, похоже, это нисколько не смущало.

Он говорил, она молчала, но ему было все равно.

Увидев меня, малышка вздрогнула, но осталась на месте.

– Привет, – поздоровался я.

– Доброе утро, – отозвался Арне.

– Бодиль звонила, – обратился я к девочке. – Она на Канарах. Она говорила тебе, что собирается туда? Передавала привет.

Я понятия не имел, знает ли малышка, где находятся Канары, и зачем мне понадобилось ей врать.

Она не отреагировала.

Я поставил воду для кофе, поджарил два яйца с беконом и спросил девочку, не желает ли она чего-нибудь: молока или сока.

Она молчала.

– Хватит болтовни, девочка хочет кофе, – ответил за нее Арне и повернулся к лесной дикарке. – Правда?

Прошла целая вечность, прежде чем она кивнула.

Так за пару дней моим гостям, Бодиль Нильссон и Арне Йонссону, удалось добиться того, над чем я безуспешно работал целое лето: они заставили этого странного ребенка хоть как-то реагировать на человеческую речь.

Мы с Арне завтракали на веранде, а малышка встала со своей чашкой в сторонке и оперлась на перила. Кофе был черный, без сахара, не такой, какой обычно нравится детям.

Я поднялся из-за стола и вышел на лужайку перед домом. Она насторожилась, однако, убедившись, что я не собираюсь ее трогать, расслабилась и уставилась на меня.

– У меня был один начальник ростом мне по колено, – начал я. – Зато отличался военной выправкой. Он ходил вот так… – Я сдвинул брови и решительно зашагал по траве, а потом вытянул вперед правую руку.