— Меня отвлекли Кеша и его знакомые, — будто прочитал мои мысли Андрей. Как будто понял, что я не до конца поверила в его историю. — Спрашивали, устроим ли мы еще такую тусовку, как на Хэллоуин. Но я сказал, что вряд ли.

Он скривился, и я поняла, почему. То, как я побила Альберта, он, видимо, еще долго не забудет.

Мне вдруг стало отвратительно. От самой себя. И ведь я все испортила. Просто так поверила фотографиям и даже не присмотрелась к фотографии. Во мне в тот момент кипела злость на саму себя, обида и неимоверная боль.

— А я было испугался за тебя, когда ты с ним вышла. Сразу сорвался с места и побежал к окну. Но ты и сама все сама решила.

Я слабо улыбнулась. Я бы ему еще раз врезала, да посильней. Избила бы до полусмерти. Но тогда бы я обязательно попала под статью.

— С тобой и действительно надо быть осторожней. А то и меня так побьешь.

Теперь он уже совсем не грустно ухмыльнулся. И эта ухмылка согрела мне сердце. Вот только глаза защипало.

Я всхлипнула. От Андрея это не укрылось.

— Эй, зайка, что такое?

Он положил руку мне на плечо и прижал к себе. Моя голова коснулась его груди и я заплакала.

— Прости меня. — Мне хотелось наконец-то выговориться. Выложить все, что у меня было в душе.

— За что? Это ты меня прости за все произошедшее. Это я заставил тебя сомневаться в себе. И я виноват в этом. Во всем, что произошло между нами после той ночи у меня в гостях.

Из-за его слов я начала плакать еще сильнее. Я просто не представляла, как можно говорить такое мне. Когда человек говорит, что виноват он, а не я. Всегда была виновата я. И только я.

— Ну ты чего расклеилась.

Он чуть сжал мое плечо и другой рукой взял меня за подбородок. Андрей отлепил мою щеку от его футболки и заставил посмотреть в его глаза.

Эти голубые глаза, в которые я смотрела сотни, тысячи раз, теперь казались совсем другими. Чуть прищуренные, что по уголкам образовывалась сеточка маленьких морщинок.

Его глаза светились любовью.

— Эй. Посмотри на меня. — Он чуть улыбнулся и приблизился так, что наши лбы соприкоснулись. — Мы со всем справимся, и с этим Альбертом, и с моей мамой, и с Настей. Мы со всем разберемся. Вместе.

На глазах снова заблестели слезы, а от таких слов я начала судорожно хватать ртом воздух и икать, как бывает, когда долго плачешь.

— Хорошо. — пробормотала я, но даже не совсем поняла, что сказала. Мой голос клокотал от выплаканных слез.

Я снова положила голову на его уже мокрую от моих слез футболку. Мы сидели так еще некоторое время, перекидываясь фразами, смеясь. И я вдруг осознала, что мне настолько комфортно с ним, что я не могу ничего ему сказать, потому что он и сам все понимает. Но вдруг мне захотелось это сделать.

— Знаешь, Андрей…

— Что?

— Ты мне понравился с того самого момента, когда я тебя увидела. Ты был таким жизнерадостным, таким светлым. Мне казалось, что ты общаешься со всеми вокруг тебя, и со всеми находишь общий язык. Тогда… — я вдруг вспомнила слова, которые мне говорил Альберт о нем, — Альберт сказал мне, что ты бабник и с тобой не стоит общаться.

Он засмеялся.

— Вот почему он не хотел гулять втроем. Боялся, что я уведу тебя у него. А знаешь, что? — Он чуть приподнялся на диване и хитро посмотрел на меня. На тот момент я уже подняла голову и смотрела на него без слез. — В тот день я понял, что ты его недостойна. Такая красивая, яркая девушка не должна встречаться с таким парнем с огромным количеством комплексов.

Я тихо хихикнула.

— И после вашего разрыва, — я невольно прислушалась к себе и поняла, что от этого у меня больше не екает в груди. — Мне захотелось с тобой общаться. Твой внешний вид никогда не играл особой роли для меня, хоть ты стала только красивей от этого.

— А я поняла, что хоть ты и бабник, но ты лишь скрываешь свои внутренние проблемы, проблемы с семьей и тому подобное за огромным количеством девушек.

Мы замолчали. Я не привыкла к таким разговорам, и еще не привыкла так откровенно говорить с Андреем.

И в этот момент я поняла, что не могу больше терпеть.

Я рассказала ему все, что касалось Альберта, рассказала те мысли, которые мелькали у меня еще долгое время. Рассказала ему отрывки из наших диалогов и то, что от него не осталось ничего, кроме нескончаемой боли в душе.

А он слушал. Слушал, иногда восклицал и принимался высказывать свое возмущение по поводу поступков Альберта.

В конце моего повествования мы пришли лишь к одному выводу.

— Тебе нужно поговорить с ним и покончить со всем, если ты готова жить дальше, и встречать со мной каждый рассвет этой жизни.

— Я тебе надо послать эту Настю далеко и надолго. А то она меня сильно бесит.

* * *

Лиза закрывала входную дверь квартиры в домашних спортивных штанах и большом объемном свитере. Поверх надела обычную безрукавку. Воскресенье, идти в университет не нужно, лишь сходить в ближайший магазин за молоком и хлебом. Почти каждодневная рутина.

Сегодня она планировала приготовить себе поесть, по максимуму убрать в квартире и наконец-то убрать все вещи Никиты из своих шкафов. Тем более, что большую половину вещей он уже забрал.

Ей стало как-то сразу безразлично, что думает Никита о разрыве, думает ли он о ней или нет. Будто его и не было в ее жизни. И она жила одна. Она очень легко его отпустила, и сама не понимала — почему.

С матерью она теперь не общается, потому что та сразу подняла громкий скандал, узнав, что они разошлись, а точнее «Лиза не смогла удержать». Женщины старой закалки, увы, перевоспитанию не поддавались.

— Здравствуйте! — Лиза обернулась на приветствие и столкнулась с парнем. Он как раз закрывал на ключ дверь напротив.

Светлые взъерошенные волосы, еще немного мокрые от недавно принятого душа, небрежно накинутое пальто поверх вязаного свитера с высоким воротом. Выглядел как истинный поэт, который витал в облаках. Еще и на плече висел бежевый шоппер с изображением Лермонтова. Любимого писателя Лизы.

— Привет! Ты здесь новенький? — И тут же прикусила язык. Они ведь еще не знакомы, чтобы обращаться