Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он нависает надо мной, его лицо напротив моего.
— Тогда с началом битвы ты будешь заперта! — говорит он, глаза пылают.
Я злюсь до невозможности.
— Только попробуй, — наконец вырывается у меня.
— С долбаным удовольствием.
Я поворачиваюсь и ухожу. Моя стража смыкает ряды, как только я отхожу от Джована.
— Чёртов упёртый Брума, — бормочу я себе под нос.
Лёд насмехается.
— Ты способна на большее, девчушка, — говорит он. — Как насчёт куска дерьма с лицом дрочилы…
Он замолкает, когда мимо группы проходит Король Джован.
— Что ты говорил? — вежливо спрашивает Осколок у Льда.
Я неохотно улыбаюсь, в то время как остальные хохочут.
* * *
Мы не останавливаемся, пока небо не начинает тускнеть и снег почти не исчезает. Гласиум получает свой свет от сияния огня Четвертой Ротации в Осолисе. Каждую ночь, по мере того как дым уходит из Четвертой Ротации моего мира, темнеет в Гласиуме. Деревьям Каура в Осолисе требуется большая часть ночи, чтобы втянуть дым обратно и снова осветить небо. Одна из многочисленных войн между нашими мирами произошла, когда мои предки срубили слишком много деревьев Каура и погрузили Гласиум и Осолис во тьму на три оборота.
Я стою рядом с братом и с интересом наблюдаю, как вокруг нас возводятся треугольные убежища. Они представляют собой рудиментарную форму убежищ, которые можно увидеть на Ире.
— Что они делают? — спрашивает Оландон.
— Устанавливают палатки, — отзывается Санджей с места, где он вбивает в землю деревяшку.
— Палатки, — с интересом произносит Оландон.
Я прищуриваю глаза, ожидая истории Санджея. Я не забыла его выдумку на счёт свиней.
— В них спят, — просто говорит он.
Он демонстрирует это моему брату, заползая в возведенную конструкцию. Я вижу, как несколько мужчин делают то же самое. Он говорит правду, я расслабляюсь.
— Хах, — ворчит Оландон.
Он подходит вперёд, чтобы взглянуть поближе.
— Нужно только убедиться, что ты её правильно закрепил, — продолжает Санджей, оглядываясь по сторонам беспокойными, отрывистыми движениями. — У здешнего тумана сильный запах, напоминающий запах шалфея. Он погружает в глубокий сон, если попадает в палатку. Если вдохнуть слишком много, он может убить.
— Зачем Джовану здесь проходить? — спрашиваю я, широко раскрыв глаза.
Санджей бросает на меня серьёзный взгляд через плечо.
— У него есть свои причины. А пока, будем надеяться, что этой ночью не будет тумана.
— Это безмерно тревожно, — тихо говорит Оландон, когда Санджей отходит.
Я киваю, руки опущены. Туман шалфея, должно быть, действует так же, как и дым. Моё внимание отвлекает Лёд, у которого, похоже, приступ.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Он яростно вытирает глаза. Слёзы появляются так быстро, как только он успевает их вытирать.
— Не очень хорошо переношу шалфей, — задыхается он.
— Тогда быстрее, нужно поместить тебя в палатку.
Я спешу вперёд и беру колышек, чтобы вбить его в землю.
* * *
Я уставилась на потолок своей палатки, напрягаясь в ожидании первых признаков тумана. Можно ли его увидеть? На всякий случай я сняла вуаль.
Я бросаю попытки и решаю просто встать и проверить. Раздумывая с вуалью в руке, я решаю всё же надеть её. Мне нужно будет держать её, чтобы передвигаться между верёвками и колышками вокруг лагеря. Но здесь нет других женщин. Слишком рискованно оставлять её тут. Я задерживаю дыхание, когда выхожу, одной рукой приподнимая вуаль, а другой нащупывая дорогу.
Я решаю подняться на вершину холма и проверить, нет ли вдали тумана.
— Куда ты направляешься? — раздаётся голос Джована.
Я разворачиваюсь, виновато опуская вуаль.
— Я проверяла туман, — говорю я. — Ты поэтому здесь? — спрашиваю я.
— Что?
— Туман с запахом шалфея, — медленно произношу я.
Король вдохнул его? Джован долго молчит. Я выглядываю из-под ткани и в замешательстве смотрю на него, видя, что он содрогается от смеха. Я оставляю вуаль поднятой над головой.
— Ты говорила с Санджеем, — говорит он после того, как успокаивается.
Проходит несколько секунд, прежде чем у меня от возмущения отвисает челюсть.
— Это не зона тумана с запахом шалфея? — спрашиваю я, чувствуя, как меня охватывает ужас.
Король усмехается, закрывая мой рот.
— Нет, это не зона какого-то тумана. На самом деле, такого понятия, как туман с запахом шалфея, не существует. Это страшилка-история, которую мы рассказываем нашим детям.
— Но ведь Лёд и Вьюга тоже знали об этом! — возражаю я.
— Тебя подловили, моя… — он отступает назад, его рука опускается на бок.
— Чёртов Санджей, — ворчу я. — Держу пари, Ландон тоже не спит.
— Он переживёт.
Он прижимает нежный поцелуй к моим губам, и я двигаюсь в его объятиях, успокоенная мыслью, что он не стал бы этого делать, если бы кто-то мог видеть.
— Ты ведь, в самом деле, не собираешься меня запереть, не так ли?
Я прижимаюсь к его телу, чтобы не замёрзнуть.
— Я бы хотел, — говорит он тихим голосом. — Если бы я знал, что ты в безопасности, это сняло бы огромное бремя с моих плеч. Что тебя не ранили… и не похитили, — после паузы говорит он. Он поднимает прядь моих распущенных волос и вдыхает её запах. — Но ты, чёрт возьми, сбежишь из любого места, в которое я попытаюсь тебя поместить. А я никогда не сделаю ничего, что заставит тебя чувствовать себя так, как ты чувствовала, когда твоя мать запирала тебя, — говорит он.
Наконец, он доходит до сути дела. Я фыркаю.
— Я не собираюсь благодарить тебя за то, что ты понимаешь суть.
Он легонько прикусывает мою нижнюю губу. Я вздрагиваю и откидываю голову назад от лёгкой боли. Он подаётся вперёд и целует то же самое место.
— Джован? — спрашиваю я за мгновение до того, как его рот обрушивается на мой.
На этот раз всё происходит мгновенно. Прилив пьянящего удовольствия. Что же он открывает во мне? Я прижимаюсь к нему, стараясь молчать. Этот поцелуй — именно то, что мне было нужно. Жестокий и отчаянный, жизнеутверждающий.
Мы отстраняемся, задыхаясь. Мои руки остаются опутанными его туникой.
Он смотрит на меня с непостижимым выражением. Я приподнимаю вуаль, которая падает на один глаз.
— Это было… — говорю я, подыскивая правильное слово.
Он снова прижимается губами к моим, а затем упирается подбородком в мою макушку.
— Да, — говорит он. — Так и было.
* * *
Ориентироваться на местности становится всё легче: горы и небольшие холмы сменяют друг друга, приближаясь к внешнему краю Первого Сектора Гласиума. Я наблюдаю за Оскалой, как и окружающие меня люди. Жду
