меня по щеке и отгоняет прочь. Я поправляю вуаль, не обращая внимания на пронизывающий взгляд Джована.

Я следую в зал совещаний вслед за советом, Оландон входит вместе со мной.

— Я отправил сообщение на линию фронта в Первом Секторе, — начинает Джован. — Наши армии должны мобилизоваться как можно скорее, — говорит он. — Чтобы перебросить людей, кавалерию и припасы на такое расстояние, потребуется два дня. Я оставил там только половину наших сил.

— Силы должны будут остаться во Внешних Кольцах, — сразу же говорит Роско.

— Сколько мы можем себе позволить? — спрашивает Джован.

— Четверть, — отвечает Драммонд. — Основываясь на предыдущих отчётах о количестве приближающихся Солати, в сочетании с отчетами Малира за последние несколько дней.

— Четверть? — мягко говорит Джован. — Мне нужны эти люди.

На мгновение он отступает.

— Хорошо, — говорит он, хмуря брови. — Потребуется время, чтобы новости дошли до оставшихся повстанцев в Третьем и Пятом Секторах. Я даю пятую часть Дозора для этой задачи. Я хочу, чтобы численность была направлена на Шестой и на Второй сектора. Если битва не потребует такой численности, я отправлю людей обратно. Мастерство Солати в группах не имеет себе равных. Согласно последнему донесению Ире, их численность составляет двести человек. Обычно мы допускаем по пять человек на Солати. Я не пойду туда меньше, чем с четырьмя.

Он поворачивается к Малиру.

— Отдай приказ: все трудоспособные мужчины должны быть готовы к выходу на Великий Подъём с первыми лучами солнца. Я хочу немедленно задействовать кавалерию.

Малир кланяется и спешит выйти из комнаты.

— Где было предупреждение от наших чёртовых разведчиков? — рычит Джован. Он поворачивается к Терку. — Я хочу, чтобы было объявлено, что все женщины и дети ассамблеи должны оставаться в замке, начиная со следующих трёх часов.

Власть Джована исходит от каждого его движения. Он в полной мере ощущает себя Королём, отдавая приказы своим подданным.

— Что насчёт женщин и детей стражников? — спрашивает Джак.

— Их нужно будет отобрать из того количества, которое осталось, — говорит Король.

— Я боюсь, этого недостаточно, — тревожится Драммонд.

— Придётся обойтись, — грубо отвечает Джован и поворачивается ко мне. — Олина, с чем мы столкнёмся?

Оландон замирает рядом со мной, и я тоже напрягаюсь. Я знаю, о чём думает мой брат. Должна ли я, как Татума надвигающейся армии, помогать своему врагу? Я разрываюсь между преданностью Осолису и тем, что считаю правильным: сорвать войну моей матери. Молчание нагнетается. Я знаю многих из тех, кого он собирается убить, это мои люди. Но они привели эту ненужную войну на порог Гласиума, и здесь тоже есть люди, которые мне дороги. Я напоминаю себе о своём общем плане, и дальнейшие действия становятся ясными.

— Они могут использовать любое количество стратегий, — начинаю я. — Однако у нас есть определённые стратегические планы сражений. Полагаю, вам они известны?

— Невероятно, — говорит Оландон, вставая.

Я повышаю голос:

— Ты хочешь что-то сказать, брат? — спрашиваю я.

Его трясёт от ярости, и я сомневаюсь, сможет ли он подобрать слова.

— Ты собираешься помочь им убить наших людей? — недоверчиво говорит он.

У меня нет времени, чтобы помочь ему понять, как я это обычно делаю. Я позволяю льду наполнить мои вены, и голос незнакомки, жёсткий и непреклонный, вырывается из моего рта:

— Тебе лучше остыть — говорю я.

Он держит мой взгляд. Я читаю в нём растерянность и гнев. Он опускает глаза и отступает вправо от моего кресла.

— Татума, — произносит он безэмоциональным голосом.

Я снова обращаюсь к Королю.

— Они сделают всё, чтобы ваша численность стала бесполезной. Все их силы будут сосредоточены в одном районе, в той зоне, которую они сочтут самой слабой. Они будут стремиться уничтожить ваш боевой дух и уничтожить тебя, как главу армии.

Сомневаюсь, что что-то из сказанного мной удивило Джована. Это была обычная военная тактика. Скорее всего, он представляет, как будет противостоять этому, окружив армию матери, чтобы отрезать им путь к отступлению. От одной мысли об этой бойне мне становится не по себе. Я сжимаю свои дрожащие руки в напряженные кулаки.

— Спасибо, — мягко говорит Джован.

Он запоздало понял, о чём попросил меня.

Я поднимаю руку, прерывая его на середине предложения.

— Я помогу тебе, Король Джован, но я попрошу у тебя кое-что взамен.

Он не говорит. В этот момент мы не друзья. Мы правители по разные стороны войны.

— Я знаю, что будут жертвы, но, когда у твоих солдат есть возможность взять заложников, а не убивать, я прошу тебя проявить милосердие. Алчность моей матери заставила этих женщин и мужчин прийти к вашему порогу. Они лишь выполняют приказы, — я слышу, как несколько советников бормочут своё несогласие. — Я также прошу, чтобы с захваченными заложниками не обращались жестоко.

Я не знаю, что происходит во время допроса, но могу предположить.

— Согласен, — говорит Джован.

Я делаю глубокий вдох и закрываю своё сердце от разочарования брата.

— Тогда ты должен узнать больше.

ГЛАВА 18

Я шествую в первых рядах процессии вместе с делегатами, ступая по неглубокому снегу. Мои шаги подстёгивают воспоминания о том единстве, которое я видела в замке, когда Джован выступал перед ассамблеей. Люди в том зале вчера готовы были умереть за своего Короля — и с радостью. Мысль о том, что Брумам придётся сделать это, вызывает у меня смутную тошноту. «Мужчины», которым всего пятнадцать лет, идут с нами — тревожный факт. Никто из Брум не выглядел удивлённым тем, что дети идут в бой. Возможно, их реакция затерялась в часовом хаосе, который разразился после известия о том, что армия Татум находится на пороге их дома. Это было не единственное объявление, которое сделал Джован. Я не уверена, что говорить его людям об Ире на фоне хаоса, который он уже устроил, было разумно. Но полагаю, что если бы Ире появились во время битвы, то мгновенный хаос, который это вызвало у собравшихся в замке, перерос бы в нечто больше похожее на анархию.

Осколок, прибыв сегодня утром на встречу с Королем, шагает рядом со мной. Его встретил шум армии, пытающейся собраться. Джован уделил всего две минуты, рассказав бывшему члену казарм о его новой должности советника и главы моей личной стражи на время битвы. Лёд и Вьюга тут же вскочили на ноги, не дав Осколку высказаться по этому поводу. Они должны были держать его в повиновении. Остальная часть моей стражи состояла из Санджея, Ашона и Оландона. Я знаю, что Оландон в ярости от того, что его не назначили вместо Осколка. Сказать, что я недовольна тем, что у меня вообще