– Ну да, это была я. А это вы были в торговом центре? Возможно, я ошиблась. Возможно, все это – всего лишь недоразумение.

– Я думал, мы можем стать друзьями.

В голосе Джепсома слышалось равнодушие – казалось, что он слишком устал, чтобы испытывать горькие чувства.

Я начала осторожно, словно пыталась перейти трясину по кочкам:

– У меня есть ощущение, что мы были несправедливы по отношению к вам, и потому мне, возможно, следовало бы перед вами извиниться.

Джепсом ответил не сразу, а когда он заговорил, тон его стал немного теплее:

– Ну да, я был здорово ошарашен. Ну, и обижен тоже. Я хотел добиться от Маркуса каких-то объяснений, но… оказалось, что с ним довольно трудно разговаривать. А вот с вами, я чувствую, мы могли бы найти общий язык.

Я в этот момент находилась на кухне. Наклонившись над раковиной, я выглянула в сад. На столе сидела большая ворона. Она клевала найденный ею кусок чего-то съестного, то и дело переворачивая его с одной стороны на другую.

– Мы просто запаниковали, – сказала я после небольшой паузы. – Просто мы думали, что вы родственник тех людей, с которыми мы познакомились во время отпуска. А когда выяснилось, что это не так, это нас сильно насторожило. Конечно же, все это было просто недоразумение, но в течение какого-то времени мы были уверены, что вы сознательно нам лгали – например, что у вас есть дети. В общем, сейчас я уже не вполне понимаю, почему мы решили, что вы человек семейный. Наверное, потому, что вы беспокоились о Джоше.

– У меня на самом деле был ребенок.

Фраза прозвучала так, что у меня похолодело в груди.

– Да, – подтвердил Джепсом. – Маленький мальчонка. Он умер.

Теперь голос моего собеседника звучал глухо.

– Мне так жаль, Дэйв. Я понятия не имела.

– Это был несчастный случай. Если верить коронеру, которым моя бывшая крутила как хотела. Хотя вообще-то стоило бы разобраться, почему окно оказалось открытым и почему трехлетнего малыша оставили одного в комнате с распахнутым настежь окном. Это все вопросы, которые я унесу с собой в могилу. Конечно, я давно уже бросил попытки получить на них какие-то ответы от моей бывшей жены. Так что, я надеюсь, вы простите мне то, что я проявлял чрезмерное беспокойство, когда речь заходила о безопасности вашего сына.

– То, что вы рассказали, просто ужасно, Дэйв. Пожалуйста, не сердитесь на нас.

– Вы хорошая женщина, Тесса, но в тот день ни вы, ни ваш муж не следили за Джошем. Я видел, как вы в баре разговаривали по телефону.

– Вот как? Видели? Вы меня видели?

– А ваш муж был настолько невнимателен, что вообще заснул. – Голос Джепсома слегка задрожал. – Дети уязвимы, они могут погибнуть. Для этого достаточно какой-то секунды. Всего миг отделяет жизнь от смерти. Похоже, вы с мужем этого не понимаете.

Из моих глаз к этому времени лились слезы.

– Я сожалею, – сказала я в трубку. – Очень сожалею.

Голос Джепсома по-прежнему звучал как-то странно.

– Не думаю, что вы в самом деле сожалеете, – сказал он. – Не уверен. Вот если что-нибудь случится с Джошем – тогда вы в самом деле узнаете, что значить сожалеть.

– С ним нечего не случится. Я этого не допущу.

– Вы оба так ничего и не поняли, – спокойно произнес Джепсом, словно не слыша моих слов.

– Чего не поняли?

– Что я всего лишь хотел помочь вам.

Состав сильно тряхнуло, и я ткнулся лицом в рюкзак на спине стоящего рядом мужчины, а в бок мне врезался руль велосипеда, который кто-то не без труда удерживал в руках.

Поезд остановился на станции Клэпем-Джанкшн. Несколько человек вышли на перрон, но гораздо больше втиснулось в вагоны. Я расположился явно неудачно, и потому меня, вопреки моему желанию, оттеснили от двери. Я поменял позу и крепче ухватился за поручень. Когда двигатель локомотива снова ожил и поезд тронулся, меня бросило сначала вперед, потом назад, так что я едва удержался. Я понял, что мне нужно выйти из поезда – и как можно скорее.

Выбравшись на перрон на станции Уондсворт-Коммон, я сел на скамейку, чтобы хоть немного перевести дух. В кармане у меня лежал листок бумаги – ресторанный счет, оставшийся от ланча с Тилли. Я попросту не успел включить его в список представительских расходов, среди которых, наверное, могли найтись и такие, которые вызвали бы у придирчивого бухгалтера или аудитора некоторые сомнения. Вынув счет, я просмотрел его. Крекеры из семян испанского шалфея, корнуэльский краб со специями, омлет с мякотью лобстера, свиная котлета на гриле, жареная картошка. Я порвал счет на мелкие, словно конфетти, клочки и подбросил их в воздух.

Не могу сказать, как скоро я поднял голову и осмотрелся. Так или иначе, вдалеке, за рельсовыми путями, я увидел Тессу. Она стояла, прижав ладони к проволочной сетке ограждения, и смотрела на меня.

Мимо прогрохотали три поезда, прежде чем я поняла, что человек, скорчившийся на скамейке на противоположной платформе, – это Маркус. Его измятый пиджак лежал рядом с ним, узел галстука был ослаблен. Даже издалека я заметила, что рубашка на нем разорвана. Платформа вокруг него была усеяна мелкими клочками бумаги.

Он поднял голову, взглянул в мою сторону и узнал меня, хотя ему не сразу удалось сфокусировать взгляд. Его лицо, на котором, как мне показалось, было выражение смущения, прояснилось. Он поднялся на ноги и зашагал к ступенькам лестницы, затем вспомнил, что забыл на скамейке пиджак, и вернулся за ним. Потом он заметил на земле клочки бумаги и нагнулся, чтобы собрать их. Осмотрев их, он выбросил обрывки с ближайшую урну.

Когда он пересек мост и стал спускаться, я уже ждала его у подножия лестницы. Он подошел ко мне. У меня было такое ощущение, будто я ждала его несколько часов. И вот теперь, когда он оказался совсем рядом, меня сковал парализующий страх. Одним широким шагом преодолев последние несколько ступенек, Маркус подошел ко мне вплотную.

– Извини, извини, извини, – начал он. – Все дело в том, что…

– Я знаю.

– А где Джош?

– Он у Роуз.

– С ним все в порядке?

– Да. – Я сказала это вполне уверенно, поскольку позвонила подруге сразу же после того, как закончила разговор с Джепсомом. – Я заберу его позже.

Вечер был потрясающий. Воздух напоминал парное молоко. Облака рассеялись, и солнце хотя и уже опустилось почти к горизонту, светило достаточно ярко. Высокие, раскидистые платановые деревья черно рисовались на бледно-голубом фоне неба, позолоченного солнечными лучами. Тени на крикетных площадках, где играли дети, быстро удлинялись.

Пока мы шли через прилегающую к дому общую территорию, я рассказала мужу о своей телефонной беседе с Джепсомом. Маркус внимательно выслушал меня, после чего сказал: