и драконы могут выбрать принцип, чем попрать честь участием в битве плечом к плечу с темными.

А пустить представителей клана темных ассасинов в совет — вообще грань фантастики.

В темных ассасинах видят риски и опасность. Поэтому их долгое время предпочитали уничтожать.

— Уговори дракона, — Рэмс ловко оказывается на ногах и вытаскивает из-за пазухи свиток, с печатью на черном сургуче.

— Маловероятно, что у меня получится, — растерянно принимаю послание. Догадываюсь, что это как раз предложение с обозначенными требованиями.

— Постарайся, — улыбается Рэмс, — рад был повидаться, сестра. Обниматься и по братски целоваться не будем. К чему сантименты?

— Ага, — киваю, погрузившись в прострацию.

Рэмс исчезает за дверью и следом забегает Дина, убирая поднос с чаем.

— Что-нибудь желаете, госпожа?

Отрицательно мотаю головой, продолжая витать в своих мыслях. Подумав, спрашиваю, где я могу найти Аргалона?

— Насколько знаю, вейн Аргалон в зале совета, — энергично отвечает Дина и тут же виновато опускает глаза.

Сказала лишнего. Горничной не положено знать о делах тех, кому она не предоставлена в услужение. Но я изначально догадывалась, что слуги между собой переговариваются и любые сплетни легко и быстро разносятся по всей территории, поэтому и спросила.

Как выяснилось — не прогадала.

Что бы не смущать девушку, поддерживаю ее улыбкой и уточняю:

— Благодарю. Подскажи пожалуйста, где я могу найти зал советов?

— Ох, я могу вас проводить, — Дина облегченно выдыхает, — но боюсь, что вас могут не пустить.

Задумываюсь. Конечно мне бы дождаться, когда Аргалон сам явит мне свой светлый лик, но я следую необъяснимому внутреннему любопытству.

Отказавшись от помощи Дины, пытаюсь запомнить маршрут и по дороге вспоминаю и считаю повороты.

Минусы огромных замков — главное не заблудиться.

— И зачем столько ходов и поворотов? — обращаюсь сама к себе, пока блуждаю, переходя из зала в зал.

Оказавшись в картинной галерее, выдыхаю. Я точно где-то рядом.

Проходя длинную залу с заполненными живописью стенами, замедляю шаг. рассматриваю портреты представителей рода Добанеско.

Все как один огненно-рыжие, статные и на каждой картине предстают в обилии роскоши и наград.

Все таки родственники Эфрона явно любят помпезность во всем. Если ордена показать, то грудь вперед. И не забыть на заднем плане трофейные достижения с охоты добавить. А еще наряд по последней моде и золота побольше.

По портретам семьи Добанеско можно моду разных эпох изучать.

Эти наблюдения вызывают у меня улыбку.

Взгляд падает еще на одну картину и я задерживаюсь.

Изображение резко контрастирует с роскошными предками Эфрона и красочными натюрмортами и пейзажами.

Мрачные мазки и на первый взгляд совершенно непонятный сюжет. Кажется, что его и вовсе нет.

Но я присматриваюсь, сердце внезапно ускоряет свой бег и с моих губ сходит улыбка.

В центре нечто похожее на арку, состоящую из холодного света и она разделяет изображения на две части, словно ворота через которые вот-вот должны пройти навстречу друг другу размытые люди.

Нет. Не пройти, они вооружены. Это солдаты. Кто из них кто — непонятно. Художник не попытался как-то обозначить принадлежность воинов.

Или лишить принадлежности изображенных отрядов, сделав их безликими и была самоцель картины.

Всматриваюсь…Чем больше всматриваюсь, тем глубже в сознании укореняется мысль, что я не туда смотрю.

Это невнятное творение словно хочет рассказать о чем-то большем. О том, что сразу не заметишь. За размытыми волнами людей я не сразу замечаю маленький силуэт замка на фоне хвойного леса.

Когда мне удается рассмотреть крошечное строение, деревенею на месте. В ушах звенит.

Откуда этот звон?

Эта краска…Я не очень хорошо разбираюсь в живописи, но меня смущают мазки масла. В некоторых местах они словно положенные другой рукой.

В воспоминаниях всплывает закулисный разговор двух представителей мира искусства. Это было на том самом аукционе, в разгар которого я стала счастливой обладательницей кланового артефакта темных ассасинов. Мужчины обсуждали предстоящую выставку и спорили о переделанных картинах и скрытом смысле.

Тогда, готовясь к своему выходу, я сконцентрировала внимание на отдельных фразах, потому что стало интересно. Но я слабо себе представляла как выглядит то, о чем они общались.

А сейчас я щурусь, впиваюсь взглядом в краску и выуживаю из головы тот разговор.

Хочу дотянуться рукой и поскрести изображение ногтями.

За дверью галереи что-то внезапно громыхает и я подпрыгнув на месте, отдергиваю руку.

Приближаюсь, осторожно тяну за ручку.

Выглядываю. В конце широкого коридора на меня оборачиваются два стража, охраняющие вход в тот самый зал, куда я изначально собираюсь попасть.

Полсекунды моего ступора и я решаюсь выйти из галереи, в сторону зала, где проходят совещания.

Дверь закрыта, но я слышу громкое:

— Очередной прорыв нечисти! Третий за последнюю неделю. Аномалии учащаются и во всех случаях мы наблюдаем выверенность в их поведении. Вейн Аргалон, вы знаете, что это значит.

Голос не узнаю, но упоминание нечисти само по себе вызывает ледную дрожь.

Один из стражей вырастает передо мной непроходимой стеной.

— Туда нельзя!

— Я хотела поговорить с его светлостью, — вскидываю голову на стражника.

— Вейн Аргалон сейчас занят. Позже, — мужчина сдвигает на переносице суровые брови.

Дверь со стороны галереи тихо хлопает и в следующее мгновение меня за локоть хватает широкая ладонь и меня рывком тянут обратно.

— Что ты тут делаешь? — Эфрон разворачивает меня на себя, когда мы оказываемся средь картин.

Окинув Добанеско беглым взглядом, замечаю, что он словно только с дороги. Полы мантии заляпаны грязью и пылью, короткие волосы растрепаны, а под глазами залегли тени.

— Ты только вернулся? — спрашиваю его.

Добанеско хмурится, закатывает глаза.

— Что за привычка, отвечать вопросом на вопрос? Повторяю еще раз — что ты тут делаешь?

— Нууу, в общем-то, я в галерею заглянула. Портреты твоих предков посмотрела. Очень красивые. А потом услышала голоса и…

— Я не об этом? — рявкает Эф. — Почему ты в замке?

Чувствую, как у меня удлиняется лицо. Добанеско только вернулся и еще не знает, что я истинная дракона. Похоже заявление Рэмса про молву и слухи — сильно преувеличено. Сам ассасин просто следил за мной все время, поэтому и знал, что я в замке.

— В чем дело? — надавливает Добанеско, — как ты сюда