Он взялся за бронзовую ручку, но застекленная дверь отворилась сама, упреждая какие-либо усилия с его стороны. Видимо, внимательный часовой еще издали зафиксировал приближение посетителя, которому на территории этого здания не дозволялось самолично сделать и шагу без немого разрешения специально обученных охранников. Виноградов протянул удостоверение. Майор невозмутимо сверил фотографию с лицом и, козырнув, пропустил высокопоставленного чиновника внутрь. Александр Иванович двинулся знакомым маршрутом к лифтам. Договорившись о встрече с Мартыновым еще вчера, он сегодня утром тщательно отрепетировал свои реплики, но сейчас, приближаясь к кабинету всемогущего шеф-повара кремлевской политической кухни, почему-то занервничал.

Виноградов вдруг понял, что его стратегический план может дать трещину от малейшей случайности, которую он вряд ли заранее смог бы предусмотреть. Однако в Александре Ивановиче вдруг проснулся старый матерый разведчик, виртуоз вербовки, искусный и искушенный лицедей, совмещающий актерский талант с навыками психотерапевта…

* * *

Анатолий Викторович сегодня опять плохо спал. Как и вчера, как и позавчера. За шесть лет его непрерывной службы в Кремле жестокая бессонница стала благоприобретенной болезнью, которая уже давно воспринималась им как хроническая и из-за которой у него нередко случались досадные промахи. Мало того, что его опухшие от недельного недосыпа глаза вкупе с помятым, измученным лицом давали кое-кому в этих коридорах повод распускать зловредные слухи о якобы фатальной приверженности шефа президентской администрации к пьянству, так бессонница еще и наносила урон феноменальной памяти президентского администратора — основе его титанической работоспособности. Со временем, правда, к этим провалам в памяти многие привыкли и относились к ним как к особенности его психоэмоционального склада. А иногда этот неприятный дефект мог сослужить Мартынову и добрую службу — так было, например, когда, по наущению Коли Меркуленко, он — в пику Тялину и его команде — санкционировал негласную операцию по вызволению из европейской тюрьмы крупнейшего криминального авторитета Варяга: тогда он убедил Генерального прокурора дезавуировать запрос по линии Интерпола на розыск Владислава Игнатова и заменить его ордером на арест некоего Ипатова…

Новый рецидив бессонницы поразил Мартынова сразу после чудовищного происшествия у здания Торгово-промышленной палаты, когда он едва не стал жертвой коварного покушения. Он сразу понял, чьих это рук дело. Но виду не подал. Мартынов был слишком многоопытным царедворцем, за прошедшие шесть лет сам сочинивший и с успехом провернувший десятки тонких заговоров против десятков влиятельнейших кремлевцев и потому прекрасно знавший, как эти заговоры замысливаются, в чьих головах планируются и чьими руками плетутся. Скрепя сердце он позволил уволить Колю Меркуленко, человека, которому он безмерно доверял и в чьей кристальной честности не сомневался. Хотя и пачку фотографий, на которых бедняга Меркуленко был запечатлен в номере франкфуртской гостиницы в обнимку с какими-то шлюхами, ему показывали и намеки на его грязные финансовые связи с Варягом — этим уголовником, который, только подумайте, сам стрелял из гранатомета в шефа президентской администрации! — делали. Мартынов, конечно, сурово хмурил лоб, качал головой, цокал языком, внимая докладам Сергея Тялина, но при этом делал совершенно противоположные умозаключения. Тялин работал топорно — как вообще многие из этих неопытных, но «борзых питерчан», как иронически обозвал Мартынов десант новых сотрудников президентской администрации. У Тялина не было ни чутья, ни стратегического воображения, ни тактической изобретательности. Не та школа. Тялину втемяшилась в башку маниакальная идея — подгрести под себя все лишние деньги, которые вертелись в российской экономике помимо бюджета, и самым лакомым куском тут был воровской об-щак, на который позарился еще глупенький Алик Сапрыкин, Царствие ему Небесное.

Но Анатолию Викторовичу в голову пришла совсем другая, куда более плодотворная идея — спасибо Коле Меркуленко, подсказал! Не надо ничего пытаться оттяпывать у воров — не то, глядишь, они тебе сами чего-нибудь оттяпают, а ты и глазом не успеешь моргнуть. Общак надо просто пустить в дело, инвестировать в общеинтересный проект… Демонстративное дерзкое покушение на руководителя кремлевской администрации было предупреждением не только Варягу, но и ему, Мартынову: мол, не суйся! Но не на такого напали! Мартынов был не из пугливых. Он просто умел отступать — и ждать. Терпеливо ждать.

В переговорнике послышался тоненький голосок секретарши Зины, бывшей дикторши новостей НТВ:

— Анатолий Виктрыч, к вам Виноградов!

— Пусть подождет, буквально пять минут! — строго ответил Мартынов. Никаких дел у него в этот момент не было, но он просто давно привык не принимать посетителей сразу — тем более тех, кто сам напросился на аудиенцию. Пускай посидят в приемной, подумают о хрупкости своего высокого положения… Это им не повредит.

Он с нетерпением ждал разговора с Виноградовым. Во-первых, Александр Иванович его сильно интересовал как человек. Во-вторых, Виноградов намекнул, что у него есть крайне важная финансовая информация. Задолго до увольнения Меркуленко с должности замруководителя администрации по финансовым проектам кандидатуру отставного генерал-лейтенанта ФСБ в финансовый отдел настойчиво лоббировал Тялин, а когда Анатолий Викторович познакомился с ним поближе, ему стало ясно, что обаятельный и чертовски неглупый генерал — боец явно не из тялинской бригады, то есть при умелом подходе этот выдвиженец Тяли-на вполне мог оказаться в его, Мартынова, команде. Потому-то Железный Толик и стал исподволь прикармливать Виноградова — с дальним прицелом. И его расчеты, похоже, оправдывались…

Поглядев на часы — черный циферблат в глыбе горного хрусталя, подарок уральского губернатора, — Мартынов отметил, что прошло шесть минут, и нажал на кнопку переговорника:

— Зина, я освободился!

Александр Иванович вошел, как всегда, сияя лучезарной улыбкой. На нем был новенький, с иголочки костюм-тройка из дорогой шерсти, под мышкой тонкая кожаная папочка. Он с готовностью пожал протянутую руку и замер, ожидая приглашения присесть.

— Садитесь, Александ’ Иванович, — слегка грассируя, сказал Мартынов. — С чем пожаловали?

Виноградов с серьезным лицом раскрыл папочку и вкрадчивым профессиональным голосом стал докладывать:

— Вчера на счета одной из наших доверенных зарубежных компаний поступила сумма в два миллиарда четыреста восемьдесят миллионов долларов. — Он вскинул глаза на начальника и сделал паузу.

— Вы хотите сказать, что это… — В голосе Мартынова отчетливо слышался мгновенно нахлынувший восторг.

И тут Виноградов сделал то, чего руководитель президентской администраций никак от него не ожидал. Отставной генерал взмахнул рукой и сделал широкий полукруг в воздухе, потом тронул себя за ухо, а потом приложил палец к губам.

— Именно так! — скороговоркой произнес Виноградов. — Этот баланс можно считать закрытым.

— Вы так считаете? — Мартынов откинулся на спинку кресла и поглядел на потолок своего кабинета, потом на настольную лампу, потом на хрустальные часы. До него сразу дошел смысл жестикуляции Виноградова: он прекрасно знал, что его телефон и кабинет прослушиваются, поэтому давно уже не вел здесь никаких конфиденциальных бесед, предпочитая гулкие кремлевские коридоры. Симптоматично, что этим озаботился и Виноградов. Это хороший знак. — Только после того, как эти… с’едства… уйдут на д’угой счет. Деньги поступили на тот счет, о кото’ом была догово’енность?