Давуд и Юсуф, достаточно искушенные в геометрии, высчитывали разницу высот и углы наклона желобов. Никола и Джахан облазили все окрестные холмы, исследуя засоренные каналы и протоки. В некоторых местах, вследствие плачевного состояния желобов, возникали протечки, и вода, минуя предназначенное для нее русло, орошала долины и уходила в землю, не давая людям возможности использовать ее для своих нужд. Иногда строителям долго не удавалось обнаружить источник или раскопать пересохший проток. Прежде всего они соорудили дамбу, заставив воду течь лишь в одном направлении, в сторону города. А после этого, прорыв новые каналы, направили поток через долину. На каждом этапе работы приходилось измерять количество воды, используя медные трубы, прикрепленные к резервуару со шлюзами.

Через неделю Джахан начал замечать кое-что странное. Ему казалось, что рабочие выполняют распоряжения десятников крайне неохотно. Понаблюдав за ними, он убедился, что прав: рабочие пользовались любым предлогом, чтобы ничего не делать. Неудивительно, что строительство продвигалось медленно.

Джахан отвел в сторону одного из чертежников – курда по имени Салахаддин. Жена его недавно родила мальчиков-близнецов. Джахан знал Салахаддина как честного человека и не сомневался, что тот скажет ему правду.

– Что происходит? – напрямик спросил ученик зодчего. – Почему люди отлынивают от работы?

Курд отвел глаза:

– Никто не отлынивает, эфенди. Мы все работаем не покладая рук.

– Да неужели? Что-то не видно результатов!

Щеки Салахаддина вспыхнули.

– Вы не предупредили нас насчет святого, – пробормотал он.

– Какого еще святого? Ничего не понимаю.

Чертежник молчал, не желая пускаться в объяснения.

– А откуда люди узнали об этом святом? – не отступал Джахан.

– Кое-кто видел… призрак, – неохотно признался его собеседник.

Уступив настояниям Джахана, он рассказал, какие слухи циркулировали среди рабочих. Кое-кто утверждал, будто видел призрак святого мученика – некоего храброго солдата-мусульманина, павшего в битве с неверными. Стрела пробила ему грудь и вонзилась в сердце, но он продолжал сражаться еще двое суток и лишь на третий день замертво упал на землю. Согласно преданию, святой был похоронен где-то в этих местах. Ныне его душа, потревоженная шумом и суетой, является строителям, и многие из них боятся, что на их головы падет проклятие.

– Все это бредни, и ничего больше, – выслушав, заявил Джахан. – Тот, кто распространяет подобные выдумки, хочет навредить мастеру Синану.

– Это не выдумки, эфенди, – возразил чертежник. – Слишком много людей видели призрак собственными глазами.

– И где же, интересно, они его видели? – Джахан возмущенно всплеснул руками. – Покажи мне!

К его удивлению, Салахаддин указал подбородком на строительные леса.

– Призрак решил поселиться в таком неудобном месте? – насмешливо поинтересовался Джахан.

Но взгляд его собеседника по-прежнему был исполнен благоговейного страха.

– Да, именно здесь его и видели, – кивнул он.

Остаток дня Джахан лазил по лесам, проверяя, нет ли где треснувших или подгнивших досок, и туже затягивая крепления. Рабочие посматривали на него с удивлением, но, встретив его хмурый взгляд, воздерживались от расспросов.

На следующий день, когда они с Давудом, как обычно, занимались измерениями, Джахан был так рассеян, что его товарищ обратил на это внимание.

– Может, хватит уже в облаках витать? – недовольно спросил он.

– Прости. Я думал о…

Джахан не успел договорить. Краешком глаза он заметил нечто такое, от чего у него перехватило дыхание. На третьем ярусе лесов работали несколько строителей, один из них держал в руках ведро. Джахан увидел, как человек этот вдруг покачнулся, словно его толкнула невидимая рука, но потом вновь обрел равновесие. По спине Джахана забегали мурашки. Прежде, так как древесина стоила очень дорого, они в целях экономии подвешивали помосты на штырях, расположенных сверху. Но в этот раз леса были устроены иначе: они крепились на стенах с помощью стоек и туго завязанных веревок. Стоило веревкам ослабеть, часть лесов могла рухнуть.

– Куда ты смотришь? – спросил Давуд, пытаясь проследить за взглядом товарища.

Пронзительный крик, одновременно вырвавшийся из нескольких десятков глоток, перекрыл шум строительства. Замерев от ужаса, Джахан наблюдал, как доска стремительно пронеслась в воздухе и упала на землю. Другая доска с тошнотворным глухим звуком ударила по голове одного рабочего. Люди бросились врассыпную, спасаясь от смертоносного дождя из досок и металла.

– Киямет, Киямет! – истошно орал кто-то. Это означало: Апокалипсис.

И впрямь, началось настоящее светопреставление. Раненые волы мычали от боли, лошадь с переломанной спиной билась в судорогах, лежа на боку, ноздри ее раздувались. Джахан пытался отыскать взглядом Чоту, но слон будто сквозь землю провалился. В мгновение ока леса, с таким тщанием возведенные всего несколько недель назад, превратились в груду обломков. Рабочие, трудившиеся на верхних ярусах, рухнули с высоты; многие из тех, кто находился внизу, были ранены падающими досками. Для восьми человек полученные раны оказались смертельными. Среди них был и Салахаддин.

Архитектор Синан и четверо его учеников вместе отправились к гассалу – человеку, который обмывает покойников.

– Можно мне побыть рядом, пока ты будешь обмывать Салахаддина? – спросил Синан.

Гассал замешкался. Потом, то ли узнав главного придворного строителя, то ли сочтя его за убитого горем родственника, кивнул:

– Хорошо, эфенди.

– Кто-нибудь из вас хочет остаться со мной? – просил Синан, обернувшись к ученикам.

Юсуф, слегка смутившись, отвел глаза. Никола не был мусульманином и потому никак не мог присутствовать при обмывании. Давуд, внезапно побледнев, заявил, что в детстве вдоволь нагляделся на трупы и более не желает иметь с ними дела – по крайней мере, до того дня, когда сам станет одним из них. После всего этого Джахану оставалось лишь кивнуть:

– Я побуду с вами, учитель.

Обнаженное тело Салахаддина лежало на мраморном столе. С левой стороны его голову и грудь покрывали бесчисленные синяки и кровоподтеки. Джахан не мог избавиться от ощущения, что эти жуткие синяки нарисованы темной краской и стоит их смыть, покойник поднимется со стола, живой и здоровый.

– Каждому человеку Бог даровал дворец его собственного тела и вручил ключ от этого дворца, – произнес Синан так тихо, что гассал склонил голову, решив, будто он молится.

Бог даровал человеку дворец его собственного тела… Какое странное утверждение, подумал Джахан. Он видел перед собой не дворец, а груду искалеченной плоти. Словно прочтя его мысли, Синан сделал ученику знак подойти поближе.