— А, понимаю!.. Что ж, должна признать, что и здесь Купавина поступила верно.

«Я приложу все усилия, чтобы вы, великолепная и неподражаемая Алина Фролова, были моей должницей вдвойне… тогда и цена будет вдвойне! — скользнул он взглядом по ее шее и груди. — «Avoir joui d’une telle beaute, sein contre sein, valoit ta royaute» — «Кто грудь ее ласкал, забыв на ложе сон, за эту красоту отдаст, не дрогнув, трон», — вспомнились ему строки из Ронсара, которые любил повторять его преподаватель французского языка.

Алина почувствовала его мысли и слабо, но отнюдь не обезнадеживающе, улыбнулась.

Перед отъездом в Москву Мелентьев зашел в лабораторию, чтобы узнать результаты экспертизы. Эксперты представили детективу свое заключение, в котором все любовные эликсиры «колдуньи» Лидии были признаны совершенно безопасными для здоровья, и даже наоборот, многие из них обладали целебными свойствами.

_____

Вера воцарилась в жизни Константина. Евгений Рудольфович, который способствовал ее появлению, оказался крайне недоволен тем, что она не просто существовала, скромно и добросовестно выполняя возложенные на нее обязанности, а именно воцарилась. Она расхаживала по апартаментам Константина, сверкая полными бедрами в коротких шортах, постоянно требовала шампанского, икру и поглощала их, словно бездонная бочка. Она умела одним своим появлением произвести невообразимый беспорядок в квартире. Все сразу теряло свои строго выверенные очертания, которые так любил мажордом. Но Евгений Рудольфович был человеком весьма осторожным, поэтому он притаился и не мешал Константину, ослепленному самкой, восхищаться ее задними округлостями. Он промолчал даже тогда, когда Константин решил записать свою новую песню с подвываниями Веры, от которых он буквально млел. Звукооператор за спиной Лунева пожал плечами и пообещал Евгению Рудольфовичу сделать все возможное, чтобы этот вой на луну не испортил песню.

Константин таскал с собой Веру повсюду: на концерты, на пресс-конференции, вечеринки… Все журналы пестрели снимками ее ухмыляющейся физиономии во всевозможных ракурсах: «Невеста Константина Лунева — начинающая певица Вера!»

От такой жизни Вера еще более округлилась и в своих блестящих коротких платьях, которые плотно обтягивали ее телесные прелести, выглядела вызывающе аппетитной, как поросенок на праздничном столе.

Однако, несмотря на все негативные с точки зрения мажордома действия Веры, он не мог не отметить, что голос Лунева приобрел новое, великолепное звучание. И сам Константин словно лучился на сцене. Евгений Рудольфович довольно потирал руки, предвкушая триумф от гастролей по Испании; затем, несомненно, блестящая неделя в Париже и поездка в Соединенные Штаты, откуда Константин вернется звездой мирового класса.

«Но тем не менее вместо Золушки надо бы подыскать Костику что-то более приемлемое, более изящное… — рассуждал Евгений Рудольфович, расхаживая по своему кабинету. — Как раз бы подошла Ольга… — Ольга!.. Очень тревожила она мажордома… Посланный им Саша-Громила был обнаружен мертвым в своем джипе у опоры моста, а Ольга Романцева бесследно исчезла… Все это выглядело весьма и весьма странным. — Ну предположим, ей удалось увернуться от шелковой удавки… хотя практически — это невозможно!.. Саша-Громила — опытный боец… Но даже если… Как она могла ударить его по голове, что он упал замертво?!.. И в силах ли девица затащить в машину мертвое тело весом в сто килограммов?.. Тут, несомненно, был еще кто-то… хитрый, ловкий… может, сыщик, любовник Ольги?.. Как-то пустил я все это на самотек… Ну пропала, и ладно… Но ведь объявится, стерва, уж я-то знаю! — Евгений Рудольфович тяжело вздохнул, открыл бар и налил минеральной воды. — Надо бы пойти с Костиком посоветоваться! Пора империи Лунева обрести более четкие границы!.. Баркас мне в последнее время не нравится… Хитрить начал, утаивать… Нехорошо!.. С Баркасом надо будет разобраться. Наши с Костиком деньги многим оказали поддержку, и теперь эти многие полностью зависят от нас», — проходя мимо сейфа, довольно улыбаясь, подумал он.

Там, за бронированной дверцей, хранились дискеты, содержание которых было равносильно золотому запасу страны. Долго и упорно собирал эти материалы Евгений Рудольфович.

Он поднялся на второй этаж и вошел в гостиную, где застал Константина, какого-то журналиста и, конечно, Веру, оглашавшую пространство своим гортанным смехом.

— Вы едите в Испанию впервые? — решил дополнить журналист свое интервью с певцом несколькими вопросами к его невесте.

— Да! — игриво повела она глазами.

— И чтобы вы хотели посетить в первую очередь: Прадо?.. Музей Дали?..

— Хм!.. — презрительно скривила губы Вера. — Музей Дали!.. Это где бинокли да трубы подзорные всякие?.. Вот больно надо!.. He-а… Мы с Костиком на корриду пойдем смотреть!..

Журналист с профессиональной ловкостью загнал свой смех вглубь и сделал вид, что воспринял ответ Веры как шутливый каламбур, игру слов…

Евгений Рудольфович пристально взглянул на Константина. Его утонченная натура была полностью поглощена инстинктом самца. Он был в восторге даже от непроходимой глупости Веры.

«И кто после этого посмеет оспаривать Фрейда?! — мысленно вздохнул мажордом. — Точка опоры на земле — сексуальный инстинкт, все остальное — увы, приложение».

Евгений Рудольфович сел в кресло, стоявшее в дальнем углу, и прикрыл глаза пухлой ладонью. Он и Константин вместе уже десять лет. Впервые Евгений Рудольфович увидел его на каком-то концерте творческой молодежи. Он занимался тогда одной вокальной группой, но еще окончательно не решил, стоит ли вкладывать в нее деньги. Ребята пели хорошо, двигались довольно пластично… Конечно, предстояла большая работа по поиску имиджа, коррекции фигур… и они вроде бы представляли неплохой материал, но что-то останавливало Евгения Рудольфовича, что-то подсказывало: не то… не стоят эти ребята затрат… не окупятся…

И тут на сцену вышел Костя Лунев, худой, высокий, черноволосый, взял несколько аккордов на гитаре и запел. Евгения Рудольфовича будто воздушный столб ударил по голове: «Не упускай парня — это золото!»

Тогда еще не столь тучный мажордом поспешил за кулисы и пригласил юного певца в буфет поговорить. Их беседа оказалась весьма интересной, и они решили ее продолжить. Несколько дней спустя Константин пришел к Евгению Рудольфовичу.

Несмотря на то что Евгений Рудольфович был уже довольно известным импресарио, а Костик только поступил в консерваторию, так как музыкальное училище благодаря своим способностям Лунев окончил одновременно с общеобразовательной школой, вел он себя совершенно раскованно и с большим достоинством. Вначале это удивило Евгения Рудольфовича, привыкшего к заискивающим улыбкам и подобострастным наклонам головы, но все объяснилось очень просто: Константин был сыном Лунева, крупного партийного работника, недавно погибшего в автокатастрофе, и он с детства привык говорить не спеша, не волнуясь, что его перебьют, не дослушав.

После столь внезапной смерти отца у Константина кое-что осталось, но главное — связи. Лунев-старший, словно предчувствуя свою раннюю кончину, старался по возможности объяснить Костику, как делают деньги, и всех своих друзей просил: «Если что со мной… вы Костика не оставьте!..» И друзья не оставили… Каждый приготовил для сына погибшего друга определенную сумму, но Костик, появляясь в их высоких кабинетах, денег не просил, а просил то, что все дают самым охотным образом, — совета! В стране начиналась приватизация!!!