Она чуть повернула голову в мою сторону, глаза в полутьме блестят влажно и загадочно.

— Так что же… вам мешает, ваша светлость?

Я запнулся, чуть не начал рассказывать о своих высоких принципах, ну когда несет, то уже несет, настолько привык с отцом Дитрихом и толкать речи перед лордами, что чуть было не, ага.

— Ничто, — заверил я, — я готов удовлетворить свою разнузданную похоть, изнасиловать вас, моя леди, грубо и смачно… в общем, насладиться, как паук на молодой толстой мухе. И я это сделаю! Чуть позже. Но я лорд и потому сперва хочу знать, что вам сказали ваши благородные и без всякого сомнения целомудреннейшие родители, отправляя в этот вертеп.

Она прошептала:

— Меня убьют…

— Почему?

— Если скажу…

— Несмотря на мою защиту? — спросил я грозно.

Она глубоко вздохнула, сказала совсем тихо:

— Мой отец и мои братья настаивали, чтобы я приняла предложение леди Хорнегильды переехать ко двору. А когда она возжелала навестить отца, они настояли, чтобы я сумела уговорить ее временно заменить ее на троне…

— Ого, — произнес я. — Как им это удалось?

— Они пообещали подарить ей мазь волшебника Ирбигения, — прошептала она.

— Чем она хороша? — спросил я. — Делает невидимым? Позволяет летать? Дает бессмертие?

Она покачала головой.

— Нет, гораздо больше!

— Что же?

— Делает кожу лица молодой, — ответила она восторженным шепотом, — и убирает все морщины! Женщина старится только телом, но его не видно под одеждами, зато лицо остается юным.

Я проговорил в затруднении:

— М-дя, гм… да, наверное, весьма зело… и даже местами обло. И что, они в самом деле отдали?

Она прошептала:

— Да. Как только она представила меня вашей светлости. Они стояли там дальше в проходе, леди Хорнегильда проходила мимо, мой брат передал ей ларец.

Я помолчал, переваривая интересную информацию. Мазь, судя по их отношению, считается весьма ценной. Получена за то, что эта синеглазка с ямочками на щеках займет кресло королевы турнира на недельку. Пустяк, продешевили, если не предполагать, что намереваются получить через эту вот дублершу нечто более важное…

И в самом деле уже в первый же день при дворе, и вот рядом в постели вся из себя голенькая, жаркая, сочная, а другие так и не сумели оказаться на этом ложе, несмотря на все старания и ухищрения.

Возможно, потому, что те другие — простые любительницы, а на эту работает целый штаб… А во дворце везде незримо присутствует группа поддержки.

— Это хорошо, — прошептал я ей в ухо, — что вы мне рассказали. Теперь мы с вами друзья… Дружба приносит только пользу, а любовь иногда и вред.

— Ваша светлость…

Я сказал жарким шепотом:

— Мужчины смотрят на женщину, как на живительный напиток. Что женщин самих мучит жажда, они замечать не желают. Увы, леди Лилионна, я тоже такой… нормальный.

Барон Альбрехт с утра свеж и бодр, жипон на нем новенький, с иголочки, расшит золотыми нитями, а на груди обязательная золотая цепь с крупным загадочно поблескивающим камнем в серебряной оправе.

Мне показалось, что смотрит на меня как-то не так, что значит, уже осведомлен. Весьма осведомлен. И вообще, думаю, уже весь двор осведомлен, это в интересах определенной группы, борющейся за влияние.

— Ваша милость, — обратился к нему я.

— Ваша светлость, — ответил он с церемонным поклоном.

— Как спалось?

— Как младенцу, — ответил он, как мне почудилось, с некоторым вызовом. — Как безгрешному младенцу!

Я возразил благочестиво:

— Все мы появляемся на этот свет уже отягощенными грехом происхождения от животных предков с их дикими и плотскими инстинктами. Я имею в виду нашу прародительницу Еву, что понесла от этого грязного животного, Змея, от которого родила Каина и Авеля, наших родоначальников!

Он подумал, спросил с сомнением:

— Но дети бывают разные… одни в мать, другие в отца, третьи в дядю, четвертые в деда, а пятые вообще в соседа… так и люди, сэр Ричард… одни ведут род больше от Сифа с примесью крови Каина, а другие от Каина с малой примесью крови Сифа…

Я спросил с подозрением:

— Это вы к чему, крайне любезный сэр?

Он воскликнул патетически:

— К тому, что ваша светлость ведет свой род напрямую от ангелов небесных, таких чистых и непорочных, что прям плакать хочется! Вот как взгляну на вас, так и хочется.

— Ага, — сказал я, — понял. Но завидовать нехорошо, учтите, сэр. Это грех и даже гордыня. Вот вам нынче наказ государственной важности. Тщательно изучите родословную леди Лилионны, ее нынешнюю родню, связи, вкусы и политические пристрастия всех, даже самых дальних родственников.

Он хмуро поинтересовался:

— Что, настолько хороша?

— Нет слов, — ответил я. — Теперь надо понять, почему.

Он хмыкнул, иронически поклонился.

— Ваша светлость…

— Ваша милость, — ответил я.

Он ушел, я некоторое время думал о Лилионне. О таком всегда думается хорошо, даже мыслится, без напряга и с великим удовольствием. Потому я взял себя железной рукой за хвост, пару раз со смаком с размаха хряснул о стену, после чего во мне протрезвело, я начал ломать голову над тактикой морского боя больших кораблей с множеством малых.

Как ни выкручивай мозги и ни брейнстормингуй, но уже видно, хоть и не сразу, что в поисках оружия нужно смотреть не в античность, а в далекое будущее. Самое удачное решение для парусного флота — это гарпун. Гарпунная пушка, из которой били китов, но точно так же можно бить и малые суда.

Вообще-то гарпунная пушка — это мощный лук, называемый гастрафетом. Он может с силой и достаточно точно бить огромной стрелой, размером с рыцарское копье, Их применяют редко, катапульты и требушеты значительно эффективнее. Гастрафеты против крепостных стен бесполезны, а в полевом сражении успевают выстрелить только раз, а дальше либо наступающие сомнут, либо придется стрелять в спину своим, что идут в наступление.

Однако установленные на корабле, они могут успеть выстрелить несколько раз. Главное же, в морском сражении достаточно и одного удачного выстрела. Корабль пойдет на дно, какая бы сила ни металась по палубе, потрясая мечами, нужно только пробить борт ниже ватерлинии.

Кроме того, изобретенный не то ассирийцами, не то персами или финикийцами, гастрафет был хорош уже в эллинской армии, но эллины даже паровую машину не раз делали, гелиоцентричную систему разгадали и атомарную структуру материи открыли, ну и что?