Бывший командир атомохода слушал нынешнего вполуха. Ссадины и синяки на различных местах лица и тела создали новое, давно не испытываемое состояние души. Вначале это была растерянность. Не во время самой драки, которой как таковой даже не случилось. Соотношение сил – Стат Косакри, пролежавший скрючившись в ящике в течении ста сорока минут, против пяти вооруженных мотористов и торпедистов – не вызвало бы особого оживления в случае денежных ставок. По чести, вряд ли бы шторм-капитан устоял бы даже против одного, ежедневно напруживающего мышцы в физической работе моряка: слишком далеко в прошлом остались военно-академические уроки ближнего боя. Да и не очень-то на них напирали: у того, за кем, на глубине трехсот метров, гоняется гроздь крупнокалиберных торпед, очень мало шансов применить навыки уклонения от кулака или ножечка. Но понятно, что линейный помощник врал на счет инструктажа. Наверняка, лично настраивал поисковые команды на то, что «как только обнаружите этого брашского гада-диверсанта – вломите ему как следует, только ничего не ломайте. А не то он вас заговорит, загипнотизирует». Вот простые ребятки-мотористы и постарались. Но все-таки, слава Матери Фиоль, и правда, ничего не сломали, и ничего не оторвали. Хотя наверное пока искали, да во все лодочные закоулки заглядывали, разозлились, ибо хоть работа новая, интересная – с целым шторм-капитаном в прятки играться, – все ж надоедает и она. А к тому же, скорее всего и правда, поверили в россказни о тщательно замаскированном диверсанте, жаждущем в родном крейсере дырку просверлить, а экипаж в брашский лагерь уничтожения перепродать. Ибо как не поверить, если истина сия вещается по «громкой связи»?

Так вот, ощущения были новые. Все-таки шторм-капитана не колотили давно. К тому же младшие по званию, так вообще впервые. Кстати, вот это обстоятельство, рассуждая здраво и теперь уже ретроспективно, не имело особого значения. Разве что подсознание-создатель жаждало доказать, будто оно может чудить все что угодно? Но ведь как видно, не совсем все. Вот действительно закупорить Косакри в ящики с запчастями – такое стало бы явно покруче. Правда, скула, что-то пониже ребер, да еще локоть – болели так, что мир вокруг достаточно сильно утвердился в реальности. Понятно, это были цветики, так, последняя тренировка перед показательным выступлением. Возможности управляемости сознанием были оконтурены, дабы подопытный взвесил все «за и против» добровольного сотрудничества с создателем. Однако даже в случае положительного ответа теперь было неясно, что требуется сейчас и конкретно.

К примеру, стоило ли признать будущие обвинения в шпионаже и диверсионной деятельности или все-таки попытаться аргументировано отстоять свою преданность императору и ФЗМ? Тут возникала целая кипа развилок будущего. Например, если он с шиком разобьет все обвинения, то как же поведет себя Дор Пелеко? Ведь тогда его действия иначе как мятежом с целью захвата власти не назовешь? Он что же, добровольно поменяется с Косакри местами? Такое было очень маловероятно, уж слишком далеко он зашел. Ведь мало того, что баритон-капитан сместил командира, он еще и отменил приказ о всплытии, а значит не только сорвал попытку определить параметры полета республиканских гиперзвуковиков, так еще и не дал послать сообщение в ИЦО и прочие инстанции. То есть, его поступки автоматически подпадают даже не под «простой» мятеж с целью захвата власти, а под мятеж с целью нанесения ущерба Эйрарбакской Империи. К тому же, с учетов массовости пролета бомбардировщиков, ущерба «неприемлемого».

Вот по логике вещей и получается: самым лучшим выходом из ситуации для баритон-капитана стало бы не просто избиение, а отправка Стата Косакри в кому, недельки на три-четыре, пока окончательно прояснится, что тут в мире как и чего.

Искусственность мира прямо таки выпирала наружу. Что значила на этом фоне саднящая и распухшая губа? Так, легкий камуфляж, фанерные, плохо раскрашенные декорации.

А вот теперь представить себя на месте человека-лягушки Гусипы Укукара вообще получалось запросто. В первую очередь из-за однозначности ситуации. Все люди сняты с одного слепка, с некоторой ошибкой в пропечатке, разумеется. На случай же серьезных отклонений существует «демка», то есть Демографическое Министерство. Тёмная организация, но она надежно очерчивает круг, за грань коего не стоит отклонять параметры двурукости, двуногости, а так же зеркальность левых и правых полушарий в одиночной голове. А уж преподаватели-творцы в «униш», так те вообще мастера сводить любой кавардак в наглядно вычерченную в графике показателей прямую. И потому вполне получается сказать, как ведет себя солдат Империи попадая в воронку безысходности. Там, внутри его окантованных черепом полушарий, начинают армрестлинг две составляющие – присущий всему живому инстинкт самосохранения и привитый воспитанием долг перед эйрарбакским народом. На стальном корпусе супертанкера, остался не просто солдат, а представитель элитного рода войск – ВМДК. Ему было совсем не гоже запросто уступать какому-то зацепившемуся за генетическую цепь атавизму. Хотя вначале…

Вначале, сразу после обрыва нити, Гусипа Укукар прикидывал всяческие варианты. Он мгновенно отрешился от боли в плече и боку: для солдата его уровня стало бы позорищем обращать внимание на таковые мелочи. Сейчас никаких сил человеческих предплечий, ни его тренированных, ни чемпиона Эйрарбии по штурму горы Димидзу, не хватило бы для того чтобы удержаться на заглаженной против кавитаций рубке-насосе. Его не унесло потоком, только потому, что чудо-ботинки сработали сейчас как надо: словно нашкодивший квартирный поросенок из Дрексии, они теперь были готовы к любой услуге. Отсюда, с середины уходящей в подразумеваемую вертикаль колонны рубки, Гусипа прикинул вариации своего взаимодействия со средой. Можно было попробовать взобраться вверх, и оттуда, примерно с десятиметрового возвышения, попытаться отловить спускаемый со «Сколопендры» тросик: он был однозначно уверен, что хоть какие-то попытки вытащить его отсюда будут произведены. Однако сейчас его прикрывала от прямого встречного тока воды громада рубки. Никто не планировал, что он будет разгуливать по ней сверху – вдруг напор там гораздо сильней? Его сдернет словно пылинку и пронесет вдоль катящегося сквозь воду корпуса с этой самой скоростью под пятьдесят км в час, и где-то секунд через пятнадцать-двадцать, в зависимости от числа соударений с остальными рубками-насосами и чудовищными рулевыми крыльями, он окажется в полной власти двенадцати впаянных в стальные кольца гига-винтов, диаметром по одиннадцать метров и с производительностью… Какой бишь? Ладно, данные теоретические обрезки информации не имели никакой связи с реальностью: за время своей донельзя активной службы он видел целое скопище ветеранов всего и вся, но ни разу не познакомился ни с кем, кто пережил путешествие через мясорубку. В общем, вместо спасительного тросика получалось некрасивое, шутовское, с кувырками и акробатикой самоубийство. Вернее, «несчастный случай на производстве». Почему собственно нет, ведь они и занимались тут производственным процессом – стыковали в технологическую цепочку дрели, болты и яркость сварочной точки?

Ладно, не сидеть же здесь, в смысле, не стоять скрючившись, да еще в параллель где-то существующему горизонту, вечно? Стоило попытаться спуститься вниз, обратно на корпус. Ведь до этого они с Доккарой держались там вполне бодренько. Кстати, как друг Лос? Сумел ли успешно попасть на борт? Или он тоже пытается спасать боевого товарища? Наверняка, ведь сам Укукар сделал бы такое точно. Преодолевая ставший привычным водный напор, Гусипа осмотрелся вокруг. Лампа у него на плече работала, как ни в чем не бывало. Правда, ее свет был страшно вял в сравнении со столь недавно обрабатывающими сцену прожекторами «Синей сколопендры». Но нормальному диверсанту было вообще-то богом Эрр положено уметь делать дело и в полумраке. Гусипа еще раз оценил корпус танкера. Наверное, хорошо, что его не обшили резиной. Потому как неясно, клеились бы к ней чудо-подошвы с такой же прытью, как к голому металлу. Хотя это не магниты, но Странница знает, как бы оно получилось. Да и где вообще-то набраться резины на полкилометра железа? И есть ли смысл? Командир «Сколопендры» Косакри говорил, что винты этого «сосальщика» слышны за пятьсот километров.