– Маркус, прошу, Маркус.

Она обезумела от страсти. А ведь он знал, что так и произойдет. Разглядел в ней страстную натуру почти сразу.

Ему бы хотелось растянуть время. Чтобы все это длилось не час и не два. Но терпеть не было сил. Маркус спустился пониже, целуя ее грудь и живот. Он лизнул ее пупок, а потом поцеловал рыжие завитки пониже пупка. Она была влажной и ароматной.

Придерживая Кэт за бедра, Маркус прикоснулся языком к тугому бугорку, что прятался во влажных складках. Кэт развернула ноги шире и застонала.

– Маркус!

Он языком прошелся вокруг бугорка, смакуя вкус ее страсти так, как смакуют дорогое вино. Бедра Кэт взметнулись вверх.

– Маркус! – выкрикнула она. – Маркус!

Больше он не мог ждать. Маркус приподнялся повыше, завис над Кэт, посмотрел в ее лицо. Обычно он совокуплялся с женщинами в темноте и был сосредоточен на получении удовольствия, почему и держал глаза закрытыми. Но с Кэтрин все было по-другому. Маркус хотел смотреть на нее, медленно соскальзывая во влажное тепло ее лона. Достигнув барьера, он не остановился, и, пробив его, ушел дальше, вглубь.

– Ой! – Кэт вскрикнула, поморщившись от боли, с шумом втянула воздух.

Маркус замер.

– Все хорошо, Кэтрин?

– Да, – запнувшись, сказала она, судорожно сглотнула и улыбнулась ему, погладив по спине. И, приподняв бедра чуть выше, уже увереннее добавила: – Да.

Грудь ему распирало какое-то неведомое прежде чувство. Что это? Горячая благодарность, нежность, а может счастье? Маркус наклонился, поцеловал Кэтрин и продолжил начатое. С чем сравнить то мучительно-сладостное наслаждение, что он испытывал, погружаясь в нее, выбираясь из тугого влажного плена? То, что Маркус чувствовал, нельзя сравнить ни с чем.

Кэтрин замерла под ним и тихо охнула. Близко, совсем близко! Он толчком вошел в нее еще раз, и она, выкрикнув его имя, сдавила его у себя внутри как в тисках. Ее жаркий, сладковатый запах заполнил его ноздри.

А потом пришло наслаждение. И оно не отступало, накатывая волна за волной, всепоглощающее наслаждение – такое сильное, острое и яркое, что Маркус едва не потерял сознание. Он не хотел, чтобы оно заканчивалось. Мечтал, чтобы оно продолжалось вечно. Но так, конечно, не бывает. И, когда откатил последний прибой и Маркус в изнеможении опустился на Кэтрин, едва дыша, мокрый от пота, он чувствовал себя, наверное, впервые в жизни, абсолютно счастливым человеком.

Маркус повернул голову, поцеловал Кэт в шею, смакуя ощущения: ее тела под его телом, его…

О боже! Он все еще был там – глубоко в ней.

11 июля 1617 года. Мы очень любим друг друга, но должны соблюдать осторожность. Маркус хочет объяснить матери, что леди Аманда не станет ее невесткой. Он не собирается жениться на леди Аманде. Завтра Маркус уезжает в Лондон, и я не увижу его целый месяц, а может и дольше. Как я это вынесу?

Из дневника Изабеллы Дорринг

Кэт гладила Маркуса по широкой, липкой от пота спине и пыталась дышать. Он еще был в ней, и тело его своей тяжестью вдавливало ее в матрас. Она не могла пошевельнуться.

Но Кэт и не хотелось шевелиться. Она была всем довольна. Ее все устраивало.

То, что Маркус с ней сделал, то, что они вместе сделали, имело определенно низменную природу, но при этом Кэт испытывала странное воодушевление, будто то, что произошло между ними, возвысило ее духовно.

Кэт закрыла глаза. Ей не было стыдно. Может, стыд охватит ее позднее, когда она останется одна? Но сейчас она не станет портить себе настроение. Кэт крепко обняла Маркуса. Сегодня она узнала счастье, какого не узнала за всю жизнь.

Кэт почувствовала губы Маркуса у себя на шее. Она повернула голову, чтобы ответить на его поцелуй, но он вдруг напряженно замер.

«Черт побери!»

Кэт беззвучно вскрикнула и разжала объятия. Она не привыкла, чтобы в ее присутствии ругались. Но на этом неприятные сюрпризы не закончились. Маркус как ужаленный вскочил с кровати. Кэт словно окатили ледяной водой. Ей было холодно и страшно. Внезапно устыдившись своей наготы, она поспешила укрыться одеялом.

– Что случилось? – с дрожью в голосе спросила Кэт, испуганно глядя на Маркуса.

Как бы плохо ей ни было в эту минуту, она не могла не залюбоваться им. Кэт не встречала и никогда не встретит мужчину, который был бы сложен лучше, чем Маркус. Даже его поникший орган казался ей красивым. Впрочем, не такой уж он был и поникший. Он рос и крепчал у нее на глазах.

Маркус схватил с пола панталоны и буквально впрыгнул в них.

– Простите, – произнес он, потянувшись за рубашкой.

– За неприличное выражение? – растерянно уточнила Кэт, не понимая, зачем ему вдруг так срочно понадобилось одеваться. – Пустяки. – Ни копить обиды, ни читать ему нотации она не собиралась. – Я вас прощаю.

Кэт приподнялась и раскинула руки, готовясь принять Маркуса в свои объятия. Одеяло сползло, но это ее уже не смущало. Даже если она замерзнет, не беда. Маркус ее согреет.

– Возвращайтесь в кровать, – промолвила Кэт.

Маркус покачал головой.

– Дело не в том, что я сказал, хотя я об этом тоже сожалею.

– Тогда в чем же?

Вместе с тревожным предчувствием возникло смущение, а потом и стыд. Она его разочаровала? Маркус в отличие от нее не получил удовольствия? Кэт думала, что ему приятно, но что она в этом понимает?

– Я просил прощения за то, что пролил семя в вас, Кэтрин. Я собирался выйти из вас до того, как это произойдет. – Под скулами его перекатывались желваки, и он смотрел в сторону.

Кэт покраснела. Ей было неловко говорить об этом.

– Ничего страшного. Я ведь не возражала. – Если уж начистоту, то, чувствуя, как он пульсирует в ней, Кэт испытала восторг. Ей казалось, будто они стали одним целым, и это было прекрасно.

А теперь она узнает, что это произошло по ошибке. И сразу одухотворенная красота того, что она пережила только что, что, как она думала, переживали они оба, стала блекнуть. И вот уже Кэт чувствовала себя старой и никчемной.

Маркус уже надел туфли.

– Теперь вам придется выйти за меня, – произнес он. – Как только праздник закончится, я поговорю с вашим отцом. Потом добьюсь получения специальной лицензии. Через несколько дней мы обвенчаемся.

Кэт боролась с подступающей тошнотой.

– Я не могу выйти за вас.

– У вас нет выбора. – Маркус надел жилет. – Если бы я достал вовремя – и можете мне поверить, обычно я так и поступаю, – риск забеременеть у вас был бы если не нулевой, то минимальный. Но после случившегося… – Он покачал головой. – Я не настолько испорчен, чтобы спокойно жить, зная, какой скандал вызовет ваша беременность вне брака.