Я невольно дернул щекой, вспоминая завладевшую мною в тот момент панику. Но деваться было некуда — я оказался заперт в клетке из живой плоти, в которой не работала ни единая мышца.

— Я почти пятьдесят лет провел в этой тюрьме. Ничего не слыша. Не видя. Не чувствуя. Пятьдесят лет в пустоте, в которой не было ни единого звука. В безмолвии. В неизвестности. Не имея ни малейшего понятия, сколько времени продлится неправильно наложенный стазис. Напряженно подсчитывая про себя минуты и гадая, когда же разложится изувеченное тело ученика, над которым славно потрудились мои заклятия. Чтобы не сойти с ума и хоть как-то вести отсчет, я принялся считать от одного и до бесконечности. Потом считать стало невыносимо. Думать о чем-либо, кроме того, что я медленно схожу с ума, было невозможно. И тогда я начал вспоминать все, что когда-либо видел и слышал в своей жизни. Каждое слово. Каждый жест. Начиная с первых осознанных фраз и заканчивая перепроверкой выкладок по теории ЭСЭВ.

— Я завершил ее еще тогда, просчитав все в уме, — сухо сообщил я, заметив, что глаза старика слегка приоткрылись. — И много чего придумал, чтобы хоть как-то себя занять. Все, что я создал: умсаки, кошки, Пачкун и Жрака, артефакты, зелья, амулеты… даже темный алтарь и система защиты моего нового замка… было рождено бредом больного воображения. Но, несмотря ни на что, оно благополучно работает, наглядно доказывая, что я все же не зря провел эти годы. Чтобы это придумать, я поневоле принялся вспоминать старые учебники, записи, лекции первых учителей, чужие монографии, спорные высказывания, свои собственные исследования, результатом которых и стала в итоге теория ЭСЭВ. Тогда же я неожиданно осознал, что многие предпосылки, готовые аксиомы и даже фрагменты будущей системы новых знаний я получил именно от вас. И в какой-то момент пришел к выводу, что вы не только внимательно изучали книги по темному искусству, но и обсуждали интересующие вас вопросы с весьма компетентным лицом.

Тяжелые веки наконец приоткрылись, и я смог впервые посмотреть в глаза учителя прямо.

— Дальше… — едва слышно потребовал он. — Я хочу знать все.

— Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, к кому вы могли обратиться за помощью. Хамелеонка… Она ведь начала мучить вас уже тогда. Какая-то редкая, видимо, форма, развивающаяся крайне медленно и относительно доброкачественно. Отсюда-то и возник интерес к нашей профессии. Но главе Совета не пристало задавать лишние вопросы, поэтому вам был нужен помощник, сведущий в вопросах жизни и смерти. И достаточно фанатичный, чтобы не воспользоваться ситуацией, устроив вам грандиозную подставу, а заинтересоваться самому и со всем присущим фанатикам энтузиазмом ринуться на решение необычной задачи. Именно таким был мой дед, Окирус да Шеруг ван Иммогор. Именно к нему вы пришли с идеей создания искусственного тела. И он как тогдашний глава гильдии не посмел отказать вам в этой странной просьбе. Более того, увлекся идеей и даже стал основоположником некоторых базовых принципов, которые, что бы кто ни говорил, мог придумать и обосновать только истинный некромант.

— Мы работали вместе недолго, — тихо признался старик. — Твой дед был очень своеобразным человеком. Упрямый. Самоуверенный. Тщеславный. Со своими понятиями о том, как и что надо делать. Он не желал работать в команде. Утаивал сведения. Искал выгоду. Он даже от Лонера с Модшей решил избавиться, когда мы не сошлись во мнениях. Твой дед решил не только продолжить работу в одиночку, но и лишить меня каких бы то ни было шансов на успех.

— Это была война идей, — уверенно отозвался я. — Вернее, сперва только идей, а потом, как водится, вы стали друг другу по-настоящему мешать. Превратившись в непримиримых соперников, вы при каждом удобном случае вставляли друг другу палки в колеса. Вы, мастер, старались убрать его подальше от лабораторий, поскольку Совет уже тогда следил за всеми важными исследованиями. Дед по возможности отвечал вам тем же — статус главы гильдии вполне позволял. До тех пор, пока вы не пробили на очередном заседании Совета вопрос о замене и не сместили его с этой должности, тем самым унизив и оскорбив одновременно. А дальше все было просто. Дедуля, естественно, ничего не забыл и с головой погрузился в обдумывание планов мести. Исследования из-за этого застопорились, но вы двое так увлеклись, что о продолжении уже не думали. Потом пошли в ход интриги, заговоры… Еще через пару лет вы стали всерьез опасаться за собственную жизнь. Возможно, случались и неудавшиеся покушения, которые еще больше укрепляли вас в мысли о необходимости избавиться от соперника. А затем вы доигрались до того, что начали на полном серьезе думать об истреблении всей Темной гильдии. Причем если дед, насколько я его знаю, вообще забыл, с чего все начиналось, и жил только мыслями о мести, то вы оказались более предусмотрительны и подготовили варианты ответа на любую агрессию с его стороны. Даже вспомнили обо мне и, пока была возможность, подтолкнули к возобновлению начатой несколько лет назад работы. Пока вы решали свои личные вопросы, умудрившись втянуть в эти дела обе гильдии и готовясь к войне, я добросовестно резал трупы, пытаясь узнать для вас обоих секрет бессмертия.

Мастер Твишоп устало прикрыл глаза.

— Прости, мой мальчик… Я страшно ошибся, когда посчитал, что при необходимости смогу удержать в руках тот чудовищно тяжелый клубок интриг, который сам же и сплел. И ошибся во второй раз, когда, выбирая преемника, решил, что Викдас сможет во всем разобраться и не допустить плохого. Мой план был нужен лишь для того, чтобы твой дед, ставший к тому времени весьма опасным противником, не перешел последнюю черту. И чтобы та цепочка событий, которую я планировал лишь для обеспечения собственной безопасности всего лишь в качестве пугала для него, никогда не была запущена. Я искренне порадовался, когда опасность с его стороны перестала наконец маячить на горизонте. Но позабыл отменить свои приказы, когда необходимость в защите отпала. Хамелеонка скрутила меня так крепко, что я больше не мог ни о чем думать и предпочел незаметно исчезнуть, чтобы не навредить Совету своими неадекватными решениями. В итоге моя мнимая смерть, как и должно было случиться в результате затянувшегося противостояния с твоим дедом, послужила мощным катализатором для последующих событий. Викдас, к моему огромному сожалению, упустил момент для вмешательства, поэтому созданный мной маховик раскрутился так быстро, что остановить его стало нереально. Возможно, если бы не ты, война началась бы еще раньше — твой дед тоже к ней старательно готовился и стремился упредить любые мои действия. Но если бы не я… ее могло и вовсе не быть. Сейчас, наверное, это смешно — говорить о том, как два немолодых архимага потрясали друг перед другом боевыми жезлами и соревновались в том, кто кого сильнее. Но мне почему-то не хочется смеяться, когда я думаю о тех, кто тогда погиб в том числе и по моей вине.

— Ваше раскаяние по этому поводу волнует меня меньше всего, — пожал плечами я, отвернувшись к зашторенному окну. — Я всегда думал в первую очередь о себе и своих потребностях, а от деда избавился лишь потому, что он был виновен в смерти моего отца и обеих матерей. Факты, которые именно вы, кстати, мне подбросили. Вероятно, для того, чтобы на всякий случай иметь под рукой обозленного на дедулю мага, который мог при необходимости сразиться с ним на равных. Ведь личные мотивы — намного более эффективный стимул, нежели разговоры о всеобщем благе. Не так ли? Правда, вы не знали, что я и сам уже о многом к тому времени догадался.