— Ну и пусть. Шансов все равно было мало. Последний оракул тоже что-то такое предсказывал, пугал пустыми линиями вероятностей, но я сказал, что так далеко заглядывать не собираюсь. Меня не волнует, что будет дальше. Мой срок подошел к концу, так что трепыхаться просто нет смысла. Единственное, что по-настоящему не дает мне покоя, это тот некромант. Знаешь, есть в его печати что-то знакомое, да только проверить случая не было. До сегодняшнего дня. И разве кто-то на моем месте упустил бы такой шанс?!

Как он выдернул руки из-под плаща, никто, кроме меня и Хиссы, наверное, даже не заметил. А если и заметил, то просто не успел отреагировать. Когда же в одной из них блеснул ободок рассеивателя, а между пальцев брызнули струи ослепительного чистого света, подобного тому, что я видел в заброшенном святилище, я даже восхитился. И решил про себя, что недооценил старого змея, приберегшего для себя самое безотказное оружие, какое только можно придумать.

Мгновением позже я вдруг осознал, что на линии удара стою не только я, но и де Регилль, и мысленно охнул. После чего быстрее молнии сдвинулся влево и, на чем свет стоит проклиная свое невезение, торопливо закрыл графа собой.

«Он должен жить!» — успел подумать я перед тем, как мой разум затопило слепящее белое сияние. После чего направленное воздействие истинного рассеивателя стало невыносимым, и все то, что мгновение назад составляло мою личность, с оглушающим звоном разлетелось на тысячи крохотных осколков.

В себя я пришел ошеломленный, растерянный, с гудящей, хоть и ясной головой, в которой роились непривычные, совершенно несвойственные мне мысли и воспоминания. С некоторым недоумением взглянул на царящую вокруг суету и пораженно присвистнул.

Ого! А старик-то, оказывается, молодец! Хоть и беззубый змей, но все равно кусается! Вон как меня разделал — бедный копчик до сих пор отчаянно гудит. Хорошо еще, что между мною и стеной отыскалась мягкая прослойка в виде несчастного графа, которого от удара расплющило так, что он до сих пор не пришел в себя.

А в кабинете тем временем царил настоящий хаос. Занавески с окна оказались сорваны какой-то неведомой силой. Вырванный с мясом карниз висел, опасно накренившись, на одном кронштейне. И, вероятно, он хотя бы один раз стукнул ошеломленного ректора по седой голове. Более того, стекол в окне больше не было — разлетелись вдребезги. Подоконник в центре просел, а вокруг рамы виднелось огромное выжженное пятно, как если бы туда кто-то забавы ради швырнул мощный огненный шар.

Сам магистр выглядел потрепанным и несколько… подкопченным. По крайней мере, стоящие дыбом волосы, прожженная в нескольких местах мантия и пятна сажи на лице позволяли думать, что досталось ему неслабо. Правда, он этого, похоже, не замечал, потому что в этот самый момент торопливо лечил человека, который совершенно неожиданно для всех закрыл его от угрозы.

Лиурой обгорел жутко — похоже, принял на себя основной удар. От его красивой мантии остались лишь почерневшие лохмотья, на груди зияла приличных размеров дыра, которую совместными усилиями медленно, но упорно закрывали ректор, вспотевший от напряжения Рух и сосредоточенно хмурящая брови Шариэль де Фоль. Обугленный стол еще дымился, намекая на то, что в беспамятстве я провалялся не очень долго. Опрокинутые кресла валялись в полном беспорядке. Невозмутимые насмы, словно ничего не случилось, следили за обстановкой. Проигравший свой последний бой Ворг валялся у стены. А неподалеку от него с испуганными лицами толпились потрепанные, но невредимые преподаватели.

Похоже, Ворг не рассчитал сил или отвлекся на самоубийственный маневр моего «наставника». Его огненный шар, что наверняка должен был хоть краешком, но задеть всех, ударил преимущественно по старому другу. По ректору, который, как оказалось, был совершенно не готов к такому повороту событий.

Сидящих к ректору ближе всего лишь слегка опалило, зацепив уже на излете. Кому-то испортило модное платье, кто-то, инстинктивно шарахнувшись, растрепал сложную прическу, кому-то отдавили ногу, кто-то просто испугался, но в целом преподаватели легко отделались. Даже граф Экхимос, с тревогой склонившийся надо мной, выглядел вполне пристойно.

— Ты как? В порядке? — вполголоса поинтересовался он, помогая мне встать.

Я помотал гудящей головой. Тьфу, да что там за бардак такой творится?! Столько лет потратил, чтобы от него избавиться, и нате вам — опять образ мыслей с нуля перекраивать!

— Я решил, что тебе конец, — пристально всматриваясь в мое недовольное лицо, так же тихо заметил граф. — Он ударил в тебя тем же заклятием, каким ты спалил мозги тем четверым светлым. Разве ты не должен был сегодня спечься?

— Перебьешься, — пренебрежительно фыркнул я и, решив отряхнуться, неожиданно обнаружил, что моей мантии явно не хватает длины. Вернее, задумчиво тронув ее обгоревший край, я с опозданием посмотрел себе под ноги. Присвистнул уже вслух, обнаружив там еще одно выжженное пятно. Затем перевел взгляд на припорошенного пеплом, покрытого сажей, но невредимого де Регилля, и снова вопросительно обернулся к Экхимосу.

— Он успел ударить дважды, — с легким раздражением признал тот. — Огненное заклятие висело у него на обеих руках. Очень мощное. Направленное. Маги едва справились. А Ворг, ударив по вам светом, сразу добавил еще раз. Для верности. Одновременно с этим швырнул огонь в сторону окна. И только после этого его остановили. Тебе, кстати, повезло — тебя выручил Нич. Граф был прикрыт твоим телом, поэтому тоже уцелел. Ректора мы вообще очень удачно спасли, а остальные почти не пострадали.

Я со злым восхищением оглядел разгромленный кабинет.

Ай да Ворг, ай да молодец! Подозревал я, что у него остался при себе второй рассеиватель, раз уж один он без сожаления отдал малолеткам, но чтобы еще и огонь… То-то у меня до сих пор мантия дымится!

Торопливо себя ощупав и убедившись в отсутствии серьезных повреждений, я с облегчением констатировал, что отделался малой кровью. Опустошенный резерв — это пустяки. Темную его часть я сам выкачал досуха, чтобы ничем себя не выдать. Светлую опустошил наполовину, как если бы всю ночь практиковался перед сложным экзаменом. Оставшуюся часть сил слил в защиту — максимум того, что мог сотворить даже очень талантливый первокурсник. А в остальном я явился сюда практически голым. Ни сумки, которая могла меня выдать. Ни амулетов. Ни охраны. Ну, почти. Тем более Хисса должна была «запоздать» с ответной атакой, иначе меня могли посчитать соучастником. Мне нужно было, чтобы Ворг начал действовать первым.

Ударить Ворг должен был в любом случае. В меня — это непременно: он не любил оставлять за кем-то последнее слово. В других — по возможности. Я предусмотрел варианты противодействия, но все же не ожидал, что прогноз мой будет настолько точен. И одновременно с этим никак не думал, что потеряю гораздо больше, чем планировал.

Я так долго формировал эту личность, так тщательно продумывал ее детали… Так упорно вживался, пока наконец она не приросла ко мне намертво… И, когда Гираша не стало, начал испытывать почти физический дискомфорт. Увы. Заклинание света тем и хорошо, что не делает исключений и не разбирается в том, на какую личность воздействует. Оно разрушает все, до чего может дотянуться, а потом откатывает назад подобно отливу, оставляя после себя осколки прежних эмоции и обрывки воспоминаний, которые уже не никогда не будут цельными.