Лиурой, упорно хранящий молчание, дернулся как от удара, но глаз от пола поднять не посмел. А я обидчиво насупился.

— Сомневаетесь во мне, мастер? Я же могу и доказать.

— Сделайте одолжение, — уже без особого интереса и даже с толикой пренебрежения отозвался старик. — Обидно было бы потратить столько времени, выслушивая ваши доводы, но так ни до чего и не договориться.

Я моментально перестал изображать оскорбленную невинность и, приняв независимо-отрешенный вид, сделал последний шаг.

— Что ж, позвольте тогда добавить к рассказу несколько дополнительных деталей. Начну с того, что из присутствующих в этой комнате людей магические контракты с насмами есть у четверых: это господин ректор, о чем вы прекрасно знаете; я; мэтр Лонер, о чьем контракте за давностью лет все позабыли; а четвертый участник… Мастер Мкаш, не подскажете, почему некоторое время назад вы согласились нанять звезду для проведения одной несложной работы в Локре? Вы ведь до сих пор не расплатились, верно?

Друид вздрогнул от неожиданности и шальными глазами уставился на мое спокойное лицо.

— Откуда вы знаете?!

— Та метка, которая все еще присутствует в вашей ауре, очень похожа на проклятие, — бесстрастно пояснил я. — И я был твердо в этом уверен до тех пор, пока не узнал, что точно такую же метку оставляет после себя тесное общение с демоном. Младший он или старший — особого значения не имеет. Суть в том, что если вы его уничтожили или находились поблизости от места, где это произошло, ваша аура изменится так, как если бы ее много лет назад зацепило смертельное проклятие.

Да. У меня такая метка тоже была до опустошения светлого резерва. То-то Нич удивился.

— Подробности чужих контрактов насмы, как вы знаете, не раскрывают, — решил добить его я. — И за последнее время в их правилах ничего не изменилось. Но некоторое время назад присутствующая здесь звезда была нанята неким лицом, чтобы уничтожить проникшего в наш мир демона. Причем их наняли до того, как это в действительности произошло. Конечно, о вашем участии в этом деле я мог только догадываться, потому что прямых доказательств не было, а насмы отказались назвать имя заказчика. Тем не менее, являясь действительно хорошим целителем, вы бы ни за что не пропустили момент, когда вас «прокляли». Да и ректор, и мастер Ворг этого бы не допустили. Мне показалось маловероятным такое развитие событий, поэтому я и подумал о другом варианте. И, судя по вашему лицу, он действительно имел место. Но раз еще раньше я успел выяснить, что вы непричастны к похищениям, травле и убийствам темных, то ответьте мне, пожалуйста, на другой вопрос: кто попросил вас это сделать? Кто сказал вам о демоне? И кого вы уважали настолько, что, даже сильно удивившись подобной просьбе, просто не смогли отказать? — Ответа я ждать не стал и обратился к мастеру Умдобру: — Господин ректор, вы не отрицаете, что подали в Совет идею об изменении программы обучения для младших курсов. Весьма, надо сказать, необычную и несколько, на мой взгляд, преждевременную. Скажите, вы сами додумались до этой мысли или же вам ее кто-то подсказал?

Магистр замер, изумленно округлив глаза, а я уже направился дальше.

— Мэтр Гриммор де Фугг…

— Я ни в чем не виноват! — испуганно шарахнулся в сторону молодой некромант. — Невзун, вы сами сказали!..

— Вы не виновны в том, что происходило в академии. Но несколько лет назад, когда это только начиналось, вы были здесь единственным мэтром. Мэтр Кромм пришел позже. Поэтому именно на ваши плечи легла забота о вверенных вам учениках. Из того, что рассказал нам оракул, известно, что некоторых учеников похитили прямо из академии, сымитировав их смерть во время учебных поединков. Подобные поединки происходят по строгим правилам, и присутствие кураторов с обеих сторон на них обязательно. От светлой стороны мог прийти любой из преподавателей, но за темных адептов отвечали именно вы. И их раны, прежде чем отдать целителям, тоже должны были проверить именно вы, дабы удостовериться, что они действительно серьезны. Я вполне могу поверить, что вы не сильны в целительском искусстве и во время осмотра могли что-то упустить. Однако, безусловно, смертельные раны и раны, которые можно вылечить, вы обязаны различать. И поэтому у меня к вам тоже появился вопрос: почему, зная о том, что в действительности смерть ваших учеников могла быть предотвращена, вы все же позволяли объявлять об их гибели? И почему, если у вас возникли сомнения, а они не могли не возникнуть, вы же не первый год на свете живете, да и обучал вас из-за отсутствия других претендентов — светлый маг, — вы не озвучили их ректору?

На Фугга стало больно смотреть, но я уже отвернулся.

— Господин де Регилль, господин де Регилль! Я понимаю, что вам сейчас очень трудно, но все же прошу вас ненадолго вспомнить о своих обязанностях.

— Что еще вы от меня хотите, Невзун? — измученно отозвался граф, с трудом отнимая руки от резко постаревшего лица. — Думаете, я тоже в этом участвовал?

— Нет. Но вы можете сказать, какой пост должен занимать маг, чтобы иметь влияние на Совет. И наверняка припомните человека, который, не являясь его постоянным членом, все же пользуется у вас достаточным уважением, чтобы время от времени изменять ваше решение.

В глазах у графа что-то изменилось, а из груди вырвался судорожный вздох.

— Госпожа де Ривье.

— Я слушаю вас, Невзун, — встрепенулась погруженная в раздумья графиня. — У вас ко мне остались какие-то вопросы?

— Недавно мне стало известно, что в последние несколько лет вы совмещаете должность члена Совета и одновременно являетесь хранителем архивов столичной ратуши.

— Да. Это так.

— Не могли бы вы сказать, у кого из знакомых вам архимагов хватило бы знаний и таланта, чтобы незаметно проникнуть в архив и исправить записи, касающиеся некоторых учеников? Я в курсе, что архивы прекрасно защищены. Но некоторые из них, как выясняется, не полны.

— Но это абсолютно невозможно!

— Господин ректор подскажет вам, какие именно дела вам стоит просмотреть, — бесстрастно заметил я. — И я уверен, что многие из упомянутых там имен окажутся вам знакомы. А теперь вопрос к вам, леди Шариэль де Фоль.

— Спрашивайте, — поразительно тихо откликнулась магесса.

— Вы вхожи во дворец в любое время. Прекрасно знаете характер короля. Помните, каким его величество был, например, двадцать лет назад… Скажите, вам не показалось, что с тех пор его поведение необъяснимо изменилось? К примеру, он стал более медлительным, безынициативным, внушаемым? Таким, что позволил нежити без сопротивления захватить окраины своего королевства? Или не увидел очевидного и упустил момент, когда ее можно было раздавить одним ударом? Быть может, в последние годы он стал проявлять странную нерешительность в отдельно взятых вопросах? Или слишком доверять мнению тех, кто на первый взгляд не должен вмешиваться в государственные дела? Мог ли он, скажем, издать нелепый указ о разделе моего баронства между ближайшими соседями? Заставить графа Экхимоса бросить все силы на борьбу с нежитью в чужих землях, но при этом палец о палец не ударить, чтобы ему помочь? Или установить странное опекунство над мальчишкой, о котором даже не знал? Без возражений пожаловать бастарду титул, а потом дать такую ссуду, чтобы тот никогда не расплатился. Скажите, в его ли стиле такие странные решения? А если нет, то с чем это могло быть связано? И кто был способен незаметно, но почти постоянно влиять на разум его величества?