Тия хихикнула, а Патрик ногой захлопнул дверь и опустил жену на пол. В комнате горело несколько свечей. На широкой постели лежало серое покрывало в бордовых узорах, напротив высился камин, выложенный серым мрамором, пол устилал серебристый ковер с темно-красной окантовкой, бордовые шторы на окнах были задернуты. Небольшой стол с белой скатертью был придвинут к кровати, на трюмо стоял поднос с напитками и бокалами. Здесь было три графина с вином и один с коньяком. На полках и на столе стояли вазочки с цветами, делавшие комнату уютной и праздничной, несмотря на се строгий стиль.

Глядя на лилии и розы, Патрик заметил:

— Наверняка это дело рук моей матери. Те же цветы, что и в ее доме.

— Она предусмотрительна, — откликнулась Тия, прижимаясь спиной к груди мужа.

— Нам все равно будет не до цветов в эту ночь. Я собираюсь сделать то, о чем думал весь день. Я хочу любить тебя тысячью разных способов.

От этих слов Тию пронзило огнем. Она потерлась затылком о плечо Патрика, бессознательно улыбаясь.

— Мы не будем ужинать?

— Может быть, позже, — хрипло ответил Патрик, разворачивая ее к себе.

Жена. Такое незнакомое, странное слово! Он вновь и вновь удивлялся тому, как неисповедимы пути Господни. Благодаря усилиям и интригам матери и Модести ему удалось выиграть самый драгоценный приз в своей жизни. И теперь Тия принадлежит ему, вся, без остатка.

— Я обещал себе, что буду делать все медленно и очень нежно, — покачал головой Патрик. — Но если я не возьму тебя прямо сейчас, то просто сойду с ума!

— Ты должен помочь мне снять платье, — попросила его Тия. — У него сложная застежка.

— Боюсь, я порву ее от нетерпения, — прорычал Патрик вполголоса, нащупывая пальцами крючочки.

— Это не страшно, все равно подвенечное платье надевают только раз в жизни. — Тия зазывно улыбнулась.

Патрик сдернул с ее плеч рукава, обнажив плечи, торопливо рванул в стороны крючки, не обращая внимания на протестующий треск ткани. При этом он улыбался странной улыбкой, ласковой и слегка диковатой.

Сердце Тии уже даже не билось, а колотилось с бешеной силой. Платье с шелестом опустилось на пол легкой белой волной, обвив ее ноги. Губы Патрика нашли напряженный сосок и втянули его в рот, и Тия выгнулась ему навстречу, закрыв глаза.

Патрик сжал полные груди ладонями, едва не застонав от страсти. Он был напряжен и полон болезненного желания оказаться внутри ее тела, в чудесных, шелковистых путах. Как же он хотел эту женщину, свою жену! Сладкая, уже неуправляемая дрожь сводила бедра, в паху было все напряжено до боли. Больших усилий стоило ему сдерживать себя, чтобы не овладеть Тией быстро и грубо.

Патрик прижал обнаженную жену к себе, позволяя ее неловким пальцам расстегивать его одежду. Он впился в ее губы поцелуем, продолжая касаться ее тела везде, куда мог дотянуться, Он знал, что Тия уже влажная в самом интимном месте, добраться до которого ему хотелось больше всего на свете, и она готова принять его в себя.

Тия чувствовала не менее властную потребность отдаться любимому человеку. Она даже не открывала глаз, пока он ласкал ее, опасаясь, что в них появилось безумное выражение.

— Возьми меня, Патрик! — взмолилась она наконец.

Патрик, словно именно этого и ждал, зарычав, опрокинул жену на постель, одной рукой сдергивая и вытягивая из-под ее обнаженного тела колючее покрывало. Низко наклонившись над ней, Патрик опять поцеловал ее, кусая нежные губы и исследуя языком рот. У Тип вырвался стон. Ее груди набухли и стали до боли тугими, между ног пылал огонь, сердце билось толчками.

Когда рука Патрика коснулась ее нежной плоти, Тия застонала от облегчения, словно это могло унять безумный пожар, горевший внутри ее. Тия вновь застонала, когда его палец оказался внутри ее тела: он скользил вглубь и обратно, пока ей не стало казаться, что больше она не выдержит.

— Прошу тебя, Патрик, сделай это! Не мучай меня!

Он навалился на нее, раздвигая ей ноги и прижимая к себе обнаженное тело. Он даже покрылся испариной от напряжения.

Патрик вошел в нее коротко и резко, с рычанием, подобно дикому зверю. Затем начал двигаться все ритмичнее, и Тия подхватила этот ритм, с радостью ему подчиняясь.

Патрик знал, что долго не выдержит. Он хотел растянуть наслаждение жены, подарить ей волшебную разрядку, но знал, что не успеет, и был очень удивлен, когда через несколько мгновений Тия содрогнулась и вскрикнула.

Она и сама была потрясена тем, как быстро достигла пика наслаждения. Сладость разлилась по телу, качая ее на волнах. А еще через секунду Патрик запрокинул голову и со стоном упал на нее, зарываясь лицом в ее волосы.

Очнувшись, Тия провела ладонями по влажной спине мужа. Тяжесть его обессиленного тела была приятна, но Патрик откатился в сторону, опасаясь ее раздавить. Повернув лицо к Тии, он принялся задумчиво ее рассматривать. У нее был такой умиротворенный, счастливый вид, что он с гордостью подумал о том, что это только его заслуга.

Царапины и порезы делали Тию в глазах мужа еще более ранимой и хрупкой. Патрик нахмурился. Эта женщина изменила его, изменила всю его жизнь, и он с радостью будет заботиться о ней и защищать от невзгод. Отныне ни один негодяй не поднимет на нее руку, ни один сплетник не. позволит себе открыть рот в ее присутствии или за ее спиной!

Он, Патрик Блэкберн, который всегда скептически смотрел на брак и любовь, был доволен тем, как все обернулось. Господи, да он просто счастлив! Счастлив и безумно влюблен в собственную жену, «ту самую мисс Гарретт», а ныне миссис Блэкберн! Должно быть, ему чертовски повезло, если Бог так щедро одарил его своей милостью.

Патрик задумчиво улыбнулся. Пожалуй, стоит преподнести матери и Модести по достойному подарку в благодарность за их помощь.

Тия лежала на боку и с интересом следила за быстро меняющимся выражением его лица. Она не знала, что никогда и никому до этого не приходилось видеть Патрика Блэкберна в столь расслабленном состоянии, таким открытым и довольным.

— О чем ты думаешь? — спросила Тия.

— О тебе, — честно ответил Патрик и чмокнул ее в нос.

— Это очень приятно, — довольно хмыкнула Тия. Патрик расхохотался и притянул ее к себе. Устроившись поудобнее рядом с ним, Тия положила голову ему на плечо. Патрик взял ее руку и нежно поцеловал ладонь.

— Как насчет медового месяца? — спросил он. — Есть в мире какое-нибудь особенное место, куда тебе хотелось бы отправиться?

Ощущая, как приятная усталость разливается по телу, Тия потерлась щекой, о грудь мужа. На нее начала наваливаться дремота, поэтому она не сразу поняла, о чем он говорит.

— Можно пока никуда не ехать. Я не возражаю против медового месяца прямо в этой постели. — Вдруг она открыла глаза и спросила подозрительно: — Но ведь ты собирался в Натчез! Думаю, мне понравится путешествие по морю. Или ты передумал?