Мой взгляд скользнул по комнате, задержался на фигурке совы и поплыл дальше, к аккуратному письменному столу и широкому подоконнику, заваленному мягкими подушками. Эта спальня настолько отличалась от комнат в том доме, где я когда‑то жила. Чистая, светлая, просторная. Уютная.

В горле пересохло, когда я посмотрела на Эйнсли. Никогда раньше у меня не возникало желания рассказать ей то, о чем я ни с кем не говорила, но сейчас это желание переросло в потребность, сжигающую меня изнутри.

Я заставила язык отлепиться от нёба.

– У меня… проблема с шумом и разговорами. – Щеки запылали, и я опустила взгляд на подушку, не зная, как объяснить, почему танцы могут обернуться для меня слишком тяжелым испытанием. – Я привыкла сидеть тихо, потому что мистер Генри не любил… когда шумят. Он много чего не любил, но… не высовываясь, я могла избежать многих… неприятностей.

Эйнсли замерла.

Глубоко вздохнув, я продолжила.

– Райдер всегда… просил меня затаиться где‑нибудь… чтобы мистер Генри не мог меня найти, когда напивался или когда хотел наказать меня за… провинность. Иногда он бесился, если я украдкой съедала печенье или… слишком громко топала, поднимаясь по лестнице. Ему не нравилось, если я подавала голос. И я… думаю, я знаю , почему не люблю говорить и боюсь громких звуков. Психотерапевт, которого я посещала, сказал, что это посттравматический синдром… и влияние окружающей среды. – Дышать стало легче, и я продолжила. – Как бы то ни было, в ту ночь… когда я обгорела, произошло еще кое‑что.

Подруга не знала, как я получила ожоги, и я рассказала, с болью и усилием выцарапывая каждое слово. В комнате стояла тишина, и даже сквозь приглушенный звук работающего телевизора я могла бы расслышать, как поет сверчок. Я рассказала про Велвет – куклу, которую Райдер украл для меня и которой я так дорожила, даже когда подросла. Я объяснила, что мистер Генри в порыве злости забрал у меня куклу и держал у всех на виду, просто чтобы дразнить меня. Я рассказала, как мистер Генри вышвырнул Райдера на улицу после того, как тот спросил, будем ли мы ужинать.

– Он… бросил куклу в камин, – объяснила я, разглаживая руками подушку. – Я не раздумывала ни секунды. Я бросилась в огонь… и попыталась схватить ее. Так я… сожгла руки.

– Боже мой, – прошептала она.

– Я знаю, это звучит глупо, но Велвет была… моей единственной… Она никогда не принадлежала никому, кроме… меня. Я была просто в панике. – Я покачала головой. – Но до этого я… пыталась разбудить мисс Бекки. Ей всегда… нравился Райдер. Я думала, что она заступится… за него.

– Не заступилась? – тихо прозвучал ее голос.

Я сглотнула, превозмогая жгучую боль в горле.

– Я пошла… в ее спальню, хотя мне запрещали туда ходить. Мисс Бекки часто выпивала. Когда я была младше, я думала, что она пьет, потому что ей нездоровится. Я… вошла к ней в комнату, и она лежала на кровати…

У меня перехватило дыхание, когда перед глазами возникла картинка из далекого прошлого. Пустые бутылки. Грязный пол. Мисс Бекки на кровати, неподвижная, а ее кожа странная, восковая.

– Я думала… она спит. Она много спала. Я позвала ее по имени и, когда она не откликнулась, подошла к кровати. Я попыталась ее разбудить. – Морщась от воспоминаний, я едва расслышала, как ахнула Эйнсли. – Она не спала. Она… умерла в тот день. Уже потом я слышала, что это была передозировка. Таблетки и алкоголь. Мистер Генри даже не знал. Думаю, она так часто вырубалась… что он и не обращал на нее внимания.

– Боже мой, – повторила Эйнсли.

– Мне все время снится та ночь, снится, как я дотрагиваюсь до нее. Не знаю, почему. Я уже давно не думаю о ней, но… видимо, это врезалось в память.

– Конечно, Мэл. Боже, я бы окочурилась, увидев мертвого на расстоянии, а уж тем более так близко, да еще и прикасаясь. – Подруга заправила длинные светлые пряди за уши. – Что было после того, как тебя вытащили из огня?

– Я… я кричала. Думаю, да. Я не… помню. Просто сложила картинку по обрывкам разговоров, но Райдер услышал мои крики и… побежал к соседям. Ему пришлось обойти несколько домов… прежде чем кто‑то открыл дверь. Они вызвали полицию. – Я заставила себя продолжить. – Когда появилась полиция, мистер Генри открыл дверь, как… ни в чем не бывало. Он законченный псих. Мистер Генри угодил в тюрьму за издевательства над Райдером и мною. Я… сомневаюсь, что он все еще там. Но сейчас уже не думаю об этом, – призналась я, и отчасти это было правдой. – Не знаю, почему, но… не думаю.

Я подняла взгляд и успела увидеть, как Эйнсли бросилась ко мне. Она раскинула руки и обняла меня, чуть не задушив в своих объятиях. Я замерла, не привыкшая к таким проявлениям чувств. Я нечасто обнимала кого‑нибудь и вообще не любила, когда до меня дотрагиваются, но сейчас быстро справилась с собой, потому что объятия Эйнсли оказались теплыми и искренними. Не такими, как объятия Карла и Розы. Не такими, как объятия Райдера, но все равно приятными.

Я тоже обняла ее. Даже не знаю, что меня заставило рассказать ей ту историю, но я была рада, что сделала это. Внезапно подступившие слезы кололи глаза. Но это были не слезы грусти. Скорее, слезы облегчения. Доверившись Эйнсли, я как будто сняла с себя слой громоздкой и стесняющей движения одежды.

Эйнсли отстранилась, и в ее глазах блеснули слезы.

– Спасибо, что поделилась со мной.

Я не знала, что сказать, но впервые меня это не беспокоило. Мы переживали как раз такой момент, когда слова не нужны, и меня это вполне устраивало.

В понедельник утром мое сердце колотилось так, что казалось, вот‑вот выскочит из груди и начнет нарезать круги возле меня. Этот понедельник вроде бы ничем не отличался от всех предыдущих, но я чувствовала, что он будет особенным. Это был первый день в школе с Райдером, теперь уже моим парнем, и я не знала, чего ожидать. Впрочем, я сомневалась, что все кардинально изменится. В конце концов, у меня на лбу не было написано «Девушка Райдера Старка», но я все равно ощущала себя по‑другому, когда шла к своему шкафчику, и не потому, что Джейден сегодня не поджидал меня там.

Я переживала за него и во время обеда, вспоминая его синяки и кровоподтеки, хотя знала по предыдущему опыту, что иногда кости выдерживают запредельные нагрузки, как будто бы в них добавляют титан. А бывает, что они ломаются с хрустом, как сухие ветки. Нет ли ли у Джейдена переломов? Его нос выглядел неважно.

Я так и ковыряла свой салат до самого конца обеда. Вообще‑то я никогда не любила салаты, но сомневалась в том, что альтернатива окажется вкуснее.

Когда мы вышли из столовой, Кейра задержалась со мной, а Джо с Анной поскакали вперед.

– Слу‑ушай, – протянула она. – На этой неделе у Питера дома намечается вечеринка. Будет очень весело. Это ежегодное мероприятие, которое он проводит в выходные перед началом Хоумкаминга. Я просто хотела напомнить тебе, что ты приглашена, и надеюсь, что придешь.