Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На обратном пути тишину нарушали только звуки радио. Говорить с Кевином не имело смысла. Все было очень просто: если он стыдится их дружбы, то она больше не хочет его видеть. Мисс Мэрфи из группы заботы о церковных цветах может снова начать питать на его счет надежды.
У Килнагошелла Вирджиния вежливо поблагодарила Кевина за концерт и собралась выйти.
– Это я вам благодарен, что согласились пойти со мной, – впервые за весь вечер Кевин заговорил в своей прежней манере. – Я позвоню вам насчет гольфа? – Это был скорее вопрос, чем утверждение.
Взгляд Вирджинии был холодным и ясным.
– Зачем? – спросила она. Кевин первым опустил глаза.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Я понимаю, что вам было не по себе. Гленис была близкой подругой моей жены, и ей трудно смириться с мыслью, что кто-то может занять место Урсулы.
– Вы должны были сказать Гленис, что я не собираюсь занимать место Урсулы, – надменно произнесла Вирджиния. – Я была с вами сегодня только как подруга и ничего больше. Но друзья не сидят сложа руки, когда оскорбляют их подруг!
Она вышла, хлопнула дверью машины и направилась к дому. Кевин уехал. Ничего другого ему не оставалось.
– Как прошел вечер? – спросила Мэри-Кейт на следующий день, когда они случайно встретились у здания почты. Вирджиния давно обнаружила, что не встретить в Редлайоне кого-нибудь из знакомых невозможно. Слава богу, что она столкнулась с Мэри-Кейт, а не с Люсиль из бутика, которая уже давно пыталась уговорить Вирджинию зайти и купить что-нибудь.
Вирджиния посвятила подругу во все детали происшедшего.
– Я не знаю Смартов, но, по-моему, эта женщина – настоящий кошмар. Может быть, она сама мечтала утешить скорбящего вдовца, – прозаически заметила Мэри-Кейт. – Красивый холостой мужчина в наших местах большая редкость, а миссис Смарт наверняка нужен такой человек для вечеринок. А вы, развратница, разрушили все ее планы.
Вирджиния пожала плечами:
– Да, я сердцеедка, обольщающая одиноких мужчин. Это следовало бы запретить законом.
– О, не опускайте руки! Ее ревность – вовсе не повод, чтобы не видеться с Кевином.
Вирджиния посмотрела на письма, которые она собиралась отправить.
– Вы не правы, Мэри-Кейт, – возразила она. – В ее присутствии Кевин действительно вел себя совсем по-другому. Думаю, он испытывает чувство вины за то, что встречается со мной.
– Вины? Но за что? Его жена умерла уже несколько лет назад, и он не изменяет ее памяти, видясь с вами.
Вирджиния пожала плечами:
– Умерла, но не забыта. Он чувствует неловкость из-за того, что встречается со мной под предлогом игры в гольф.
Мэри-Кейт опечалилась.
– Знаете, я все время думаю о Билле, – тихо сказала Вирджиния. – Я любила его так, что невозможно себе представить. Но это не значит, что теперь я не могу испытывать удовольствия от встреч с Кевином. Сама мысль о том, что я могу с кем-то обедать, означает возврат к нормальной жизни. Когда умер Билл, мне и в голову не приходило, что это возможно. Но такие простые вещи, как покупка нового платья или новые знакомства, делают свое дело. Они заставляют меня чувствовать, что я еще жива, а не жду смерти и возможности соединиться с Биллом. Что в этом плохого?
Ее красивое тонкое лицо было очень серьезным, и Мэри-Кейт подумала, что Кевин Бартон дурак, если готов расстаться с умной и доброй Вирджинией Коннелл только потому, что он и его так называемые друзья не могли забыть покойную Урсулу.
– Ничего. Вы абсолютно правы. Вы не должны переставать жить только из-за того, что на свете есть люди, осуждающие женщин, которые не бросаются в погребальный костер мужа, – решительно сказала Мэри-Кейт. – Дайте Кевину еще один шанс, ладно?
– Что ж, пожалуй. Иначе мне останется только одно: вырвать Ричарда Смарта из цепких ручек Гленис.
Эта мысль заставила обеих улыбнуться.
– Вперед! – пошутила Мэри-Кейт. – Я бы на вашем месте дерзнула.
Вирджиния пожала плечами:
– Одной дерзости недостаточно. Раз они до сих пор вместе, то заслуживают друг друга.
– Мама, телефон! – на следующее утро сердито сказала Милли, забравшись на кровать к Хоуп и качаясь на ней. – Вставай, мама, это звонит папа!
Мама, у которой болела голова после кошмарного сна, заставила себя сесть. Почему они не додумались поставить параллельный аппарат в спальне?
Спотыкаясь, она спустилась на первый этаж, взяла трубку и хрипло сказала:
– Алло…
– Привет, дорогая. Похоже, ты только что проснулась, – весело сказал Мэтт.
Хоуп возблагодарила господа за то, что такая новинка, как видеотелефон, до семьи Паркер еще не добралась. Иначе Мэтт догадался бы обо всем по выражению ее лица.
– Н-нет, – заикаясь, выдавила она. – Просто устала. Я плохо спала.
– Бедняжка. Знаешь, я должен тебе кое-что сказать.
У Хоуп расширились глаза. Как он узнал? Кто ему позвонил? Неужели их с Кристи кто-то увидел, и у этого кого-то хватило жестокости разрушить чужой брак…
– Здесь куча дел. Я вернусь дней через десять, но потом буду вынужден снова улететь в Бат. Недели на две. Может быть, на дольше, – сказал Мэтт. – Офис буквально задыхается – после того, как мы получили премию, агентство Джадда стало самым модным в стране, и все хотят иметь дело только с ним. А Адам никак не может прийти в себя.
Хоуп вздохнула с облегчением и опустилась в кресло. Слава богу, он ничего не знал о Кристи… Поняв это, она стала покладистой.
– Ладно, Мэтт. С этим ничего не поделаешь. Я понимаю.
– Вот и хорошо, дорогая, – обрадовался Мэтт. – Я боялся, что ты будешь сердиться. Знаю, как тебе трудно справляться с детьми в одиночку. Обещаю: как только я вернусь, мы отправим малышей к Финуле, а сами съездим куда-нибудь на романтический уик-энд, о'кей?
При мысли о романтическом уик-энде, во время которого ей придется бороться с собой, чтобы не рассказать Мэтту о случившемся, Хоуп бросило в холодный пот.
– Замечательная мысль, – механически ответила она. – Уехать на уик-энд было бы чудесно, но давай возьмем детей с собой.
Мэтт начал предлагать места, но Хоуп не слушала: ее продолжала мучить совесть. Муж неправильно истолковал ее молчание.
– Не сердись на меня, – попросил он. – Мне очень жаль, что я не смогу провести с вами ближайший уик-энд. Я знаю, ты хочешь сказать, что дети забудут меня, а ты от скуки заведешь себе молодого любовника!
Он рассмеялся: мысль была абсурдная. Хоуп тоже нервно хихикнула.
– Смешно. Очень смешно, – сказала она.
Хоуп не собиралась наряжаться на работу. Совершенно не собиралась. Накануне она выбрала простую белую хлопчатобумажную блузку и черные брюки. Так она сойдет за официантку, и этот наряд убьет всякое желание. Она даже придумала, что скажет, если случайно столкнется с Кристи, и репетировала эту речь сорок восемь часов, бесконечно повторяя ее в уме.