Он вошел во двор, явно не метенный уже много дней. Акитаде сразу вспомнился его первый визит. Он громко позвал, но никто не откликнулся. Тогда он проследовал через воротца главного дома к задним дворам и садикам. И здесь повсюду царило запустение. Более того, здесь, подальше от людских глаз, все постройки пребывали в самом что ни на есть плачевном состоянии, как и сад, поразивший его своей неухоженностью. Облупившаяся краска на карнизах и перилах, расшатанная ступенька на лестнице, покосившиеся ставни — все это было куда как знакомо самому Акитаде по тем временам, когда семья Сугавара не имела достаточных средств на починку пришедшего в упадок дома. Но почему состоятельный человек позволяет себе содержать свое жилище в таком запустении?

Поразило Акитаду и отсутствие людей. Где же слуги, коим надлежит заботиться о доме? А что, если Нагаока сбежал, испугавшись обвинения в убийстве?

Акитада торопливо прошел через садик, мимо заваленного сухими листьями пруда, и оказался во внутреннем хозяйственном дворе, посреди которого возвышалась складская постройка. В отличие от других строений она была сделана из камня, покрыта штукатуркой и имела черепичную крышу. Такие кладовки имелись во всех богатых домах, в них обычно хранились семейные ценности, оберегаемые таким образом от пожаров. Дверь в кладовку Нагаоки была распахнута настежь, так же как и ворота.

Акитада ступил на порог и осторожно заглянул внутрь. Стеллажи вдоль стен были пусты, если не считать нескольких мешочков с рисом или бобами, небольшой горки репы и горстки каштанов. Рядом с огромной корзиной стояли глиняный кувшин и бочонок с вином. Зайдя в кладовку, Акитада заглянул в корзину — та оказалась наполнена углем. Он взял в руки кувшин и понюхал горловинку — дешевое масло. Винный бочонок был пуст — только мутный вонючий осадок на дне. У дальней стены Акитада заметил кованые деревянные сундуки с открытыми замками. Он заглянул в каждый — пусто, если не считать каких-то обрывков оберточной бумаги. Куда же подевались все принадлежащие Нагаоке древности?

Акитада вышел из кладовки и остановился посреди двора, осмысливая увиденное. Первое свое опасение, что это было вооруженное ограбление, повлекшее за собой гибель хозяина и всей прислуги, он отмел сразу же — иначе откуда взялись в кладовке съестные припасы, когда ее более ценное содержимое было вынесено? Припасы эти, скудные и убогие, вряд ли могли бы служить пишей состоятельному торговцу, и все же кто-то, похоже, обитал здесь после пропажи ценностей.

В глубокой задумчивости Акитада направился обратно к дому и постучал в парадную дверь.

— Хорош шуметь! Уже иду! — послышался голос с улицы. — Прямо ни на миг в покое не оставят человека даже в таком Богом забытом месте!

В проеме ворот показалась фигура слуги. Он шел ленивой, развязной походкой, возможно, даже несколько нетвердой, и нес в руках какой-то слегка дымящийся сверток — судя по всему, купленную где-то горячую пищу. Вид у него был еще более неопрятный, чем в прошлый раз — нечесаные волосы, небритый подбородок, замызганное платье.

Завидев Акитаду, он остановился, прищурился и вперил в него затуманенный взор.

— А-а… Это опять вы, — сказал он наконец тоном грубым и развязным. — Что вам нужно на этот раз? Нет его дома уже давно, а у меня дел полно.

— Но-но, ты не забывайся! — отрезал Акитада. — Где твой хозяин?

Слуга злобно оскалился.

— Кто его знает! Забрал деньги и сбежал, я так подозреваю. Или сбежал, или сиганул с моста и теперь кается перед владыкой преисподней. Оставил меня тут одного без еды, без питья, я уж про жалованье не говорю.

Акитада смотрел на него с подозрением. И наружность его, и поведение говорили о том, что он не ждет своего хозяина скоро.

— Здесь холодно, — сухо сказал Акитада. — Проводи-ка меня в комнату своего хозяина и там ответишь мне на кое-какие вопросы.

Слуга ощетинился:

— Это еще зачем? Когда его нет, мне не позволено входить в дом.

— А что у тебя в свертке? — спросил Акитада, прищурившись.

— Что-что? Еда! Есть-то надо человеку!

— И где же ты взял на это деньги? Ты же говоришь, тебе не заплатили.

Слуга смутился и заметно приуныл.

— Сумел кое-что поднакопить, — угрюмо пояснил он.

— Врешь! — накинулся на него Акитада, сверкая глазами. — Я думаю, что ты украл деньги у хозяина. Я обязательно сообщу в полицию. — Шагнув с крыльца на землю, он угрожающе подступил к слуге. — Вообще-то я не верю, что твой хозяин сбежал. Зачем ему так поступать, если он недавно потерял жену, а брат сидит в тюрьме, дожидаясь суда? Может, ты убил своего хозяина? Что ты с ним сделал? А ну, давай говори, паршивый ублюдок!

Слуга побледнел и резко отшатнулся, так что даже сверток выпал у него из рук на землю. Какая-то мерзкая клейкая стряпня разлетелась в разные стороны. От ее вони да от пьяного перегара и запаха немытого тела Акитаду замутило.

— Я правду говорю, — захныкал слуга. — Он ушел на прошлой неделе. Выглядел ужасно, весь белый был, словно призрак. Ни слова мне не сказал. Просто вышел за дверь и больше не возвращался. Может, он и лежит где-нибудь мертвый, но я-то к нему и пальцем не притронулся.

Акитада смерил его долгим, испытующим взглядом.

— Посмотрим. А ну, открывай дверь в дом! Дверь оказалась не заперта, так же как ворота, кладовка и сундуки.

— Почему так плохо сторожишь дом? — проворчал Лкитада, следуя за слугой по темному коридору в комнату, где в прошлый раз беседовал с Нагаокой.

— А зачем? Красть-то здесь уже больше нечего. Красть действительно было нечего, Акитада обвел взглядом погруженную в полумрак комнату и пошел распахнуть настежь ставни. Со стен исчезли картины, с полок все их содержимое, даже тяжелый деревянный стол резной работы тоже куда-то делся. Остались только толстые циновки на полу и две подушки, на которых они с Нагаокой сидели в прошлый раз.

— А куда же подевалось все добро и мебель? — спросил Акитада, удивленно озираясь.

— Он их продал.

— Что, прямо все продал? Все свои предметы старины? У него же их было не счесть!

Слуга закивал:

— Да. Все до последней мелочи.

— Но зачем?!

— Да потому что дела у него уже давно шли плоховато. А на госпожу сколько тратился — и на наряды, и на прислугу для нее, и на побрякушки всякие. В общем, распродавал он все потихоньку, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. — В его голосе появились обиженные нотки. — Платил этой ее заносчивой служанке да бездельнице-поварихе больше, чем мне. Служанка сбежала, как только услышала об убийстве. А повариха ушла, когда увидела, что у хозяина едва наберется денег на достойные похороны. Они сразу смекнули, что сладкая жизнь закончилась. А я вот, дурак, остался работать задарма. И черт меня только дернул?! Торчи вот теперь здесь, словно привязанный!

— Я тебе уже говорил как-то, чтобы ты следил за языком, — отрезал Акитада. — Больше повторять не буду. Ты жрешь хозяйский рис, так хотя бы имей уважение к этому дому и верность.