Сегодня Лика впервые поверила, что Настя может устоять. По тому, как твердо она смотрела графу в глаза. Не замирая и не краснея, как прежде.

Ей очень хотелось рассказать Насте свою историю появления в агентстве, но она все же удержалась.

Настя первой нарушила молчание:

— Я рассказала графу Виттури о том, что видела на сеансе с Ритой. И он согласен с Диего и с тобой: ключевая сила Ноктурны таится во второй картине. Потому наши противники и пытались отыскать призрак художника, чтобы узнать, где второе полотно.

— Значит, будем искать. Жаль, что призрак рассказал только про книгу.

— Честно говоря, я думаю, что он был эмоционально привязан к первой картине, поэтому и появился, когда я была рядом с «Обнаженной». Он рассказал, где искать книгу, потому что сам спрятал ее. Но про вторую картину не обмолвился и словом. Возможно, потому что сам не знает, где она.

— Ты рассказала об этом графу?

— Да. И он, на удивление, со мной согласился.

Лика улыбнулась. Когда же Настя научится доверять своей интуиции?

Анжелика зашла к Насте домой, познакомилась с Юкой и Мартином. Юка, увидев ее, подумала, что где-то уже встречала эту веселую, улыбчивую, красивую голубоглазую блондинку. Но где? Она так и не смогла вспомнить.

Лика поболтала с ребятами и ушла домой.

Настя устало вошла в свою комнату, после горячего душа ей хотелось поскорее упасть в постель.

Увы, напрасные мечты! Она поняла это, когда включила свет и обнаружила графа Виттури у окна.

Минуту они просто стояли и смотрели друг на друга. Настя старалась не думать о том, как красиво закатаны рукава его черной рубашки, о сильных руках с выступающими венами, о том, как широки его плечи и как все это выглядит без одежды.

«Фуфаечка, фуфаечка, фуфаечка», — судорожно повторяла она.

Граф смотрел на ее детскую ночнушку, на косу, лежащую на плече. На то, с какой мукой она старается преодолеть желание. Но при чем тут, черт возьми, фуфаечка?

— Тебе пора пройти инициацию, — вдруг сказал демон.

— В смысле? — Фантазия Насти тут же оживилась. — Сделаешь меня ведьмой? Заставишь присутствовать на балу Сатаны? Я не…

— Конечно, ты не согласишься. Так положено хорошей девочке. Ты не теряла любовь. Может, даже не любила. Нет, для бала нужна женщина отчаянная, храбрая, опустошенная. Злая.

Настя не выдержала его взгляда.

— Ты еще не жила совсем. Все, что было в твоей жизни, — любопытство и интерес, — смягчил он тон. — Ты не знаешь, что такое любовь. Поверь мне, Настя, то, что я хочу тебе подарить, это возможность стать сильнее. Но не мне давать тебе это. И не мне решать, достойна ли ты. Все будет зависеть от тебя. Согласна ли ты попробовать?

— А подробнее нельзя? Как-то непонятно…

— Нет.

Настя вздохнула и кивнула.

Он отошел от нее и, подойдя к окну, раскрыл его нараспашку. Настя обхватила себя за плечи. Прохладный воздух обнял ее своими нежными крыльями.

— Насколько ты веришь мне?

— Не настолько, чтобы шагнуть из окна, если ты об этом.

— Именно об этом. Хочешь попасть в волшебный лес, маленькая девочка? Надо преодолеть страх перед тем, как войти в него.

— Я разобьюсь.

— Доверяй мне. Я хоть раз тебя подвел? Хоть раз был нечестным с тобой? Пытался забрать душу обманом?

— Нет.

— Тогда… — И он сделал приглашающий жест к окну. — Не бойся. Я буду держать тебя за руку. Но ты должна прыгнуть первой.

— Куда мы хотя бы идем? Не на тот свет, надеюсь? — спросила Настя, все еще нерешительно глядя на ночного гостя.

— Я же сказал. В волшебный лес. Не бойся, даже если ничего не получится, ты утром будешь дома.

Она подошла к окну. Поставила стул и поднялась на него.

«Это безумие. Все, что я делаю, это безумие. Он меня хочет укокошить». Но дозы адреналина, выбрасываемого в кровь, придавали бравады и смелости.

Граф Виттури вдруг оказался на подоконнике снаружи окна и протянул ей руку. Она одной ногой встала на каменный холодный подоконник, крепко держась за раму окна, вылезла наружу.

— Страшно?

— Жутко страшно.

— Что же, тогда пора сделать первый решительный шаг в твоей жизни.

— Как бы он не стал последним…

Она крепко сжала его руку и зажмурилась. Звуки ночного города долетали до нее явственно и резко. Где-то провыла сирена. Подумалось, может, их уже заметили соседи и вызвали спасателей. Страх и адреналин сгустились в крови, мешали дышать и думать трезво. Она поняла вдруг, что зашла слишком далеко, чтобы отступать. Пути обратно не существовало. Можно было только сделать шаг вперед. И она его сделала. Сначала ухнула вниз, но даже не успела завопить, потому что почти тут же приземлилась ногами на мягкую траву. Открыла глаза.

Вокруг был лес. Светила яркая луна. Ухал филин. Пели ночные птицы. Настя оглянулась: демон стоял чуть в стороне, почти слившись с черным стволом дерева, на которое небрежно опирался.

— Где мы?

— В лесу. — Она могла поклясться, что он насмешливо приподнял бровь, словно недоумевая, зачем спрашивать об очевидном.

— И что теперь?

— Теперь иди туда, куда ведет интуиция. А я последую за тобой. Я не могу подходить близко. Ты должна решить эту задачу сама.

— Я не знаю, куда идти.

— Тогда стой на месте.

Настя обиженно замолчала. Что за ночь он ей устроил? Босиком по лесу ходить? Та еще радость. И куда, спрашивается, идти? Она стояла, сопя от обиды и чуть не плача. Какой-то ночной кошмар, а не инициация. Пойди туда — не знаю куда. Еще и из окна заставил прыгать.

Шторм мыслей в голове все не стихал. Но звуки ночного леса, шум верхушек деревьев, по которым гулял легкомысленный ветер, постепенно успокоили эту бурю, заставили осесть в душе. Она вдохнула хвойный запах елей. Кваканье лягушек вдруг донеслось стройным хором. Сделаешь шаг вперед — и придется делать следующий. И так, пока не придешь. Но куда? Они могли до утра гулять по лесу. С демоном за спиной Настя не чувствовала страха. И даже без демона она все равно не боялась. Лес после прыжка из окна казался местом более безопасным, чем каменный подоконник. Она еще раз вдохнула воздух. Запах гнилой древесины и грибов, хвои и лесных ягод, влажности и тайны. Чем дольше она стояла, тем больше звуков и запахов окружало ее. Глаза привыкали к лунному свету, а ноги лучше ощущали почву. Настя словно заземлялась все больше, прорастая эфирным телом в почву, становясь частью этого мира. Так куда же идти? А надо ли идти куда-то? По лесу бродят без определенного маршрута, кружат в поисках добычи или выхода. А может, по лесу надо идти так, словно ты сама лес, словно ты сейчас сама в себе, и любой шаг одновременно является и целью, и местом назначения, и процессом, и действием?