Между тем жена Ван Шань-бао прошла в комнату служанок. Среди вещей Цзы-цзюань она обнаружила два талисмана с именем Бао-юя, его пояс, два кошелька и чехол для веера.

Вне себя от радости, жена Ван Шань-бао пригласила Фын-цзе посмотреть находки.

– Откуда у нее эти вещи? – со злорадством говорила она.

– Бао-юй с самого детства играет с Дай-юй, – с улыбкой возразила ей Фын-цзе, – конечно, это вещи Бао-юя. Что касается веера и талисманов, то даже сама старая госпожа, да и его матушка давно видели их у девушки. Если не веришь, можешь забрать и показать им!

– Ваших слов для меня достаточно, – с улыбкой ответила жена Ван Шань-бао.

– Брось эти вещи, ничего особенного в них нет, – сказала Фын-цзе, – пойдем дальше!

– Мы и сами не знаем, что кому принадлежит! – заметила Цзы-цзюань. – Если вы спрашиваете об этих вещах, то даже я затрудняюсь ответить, когда их получила!

Фын-цзе и жена Ван Шань-бао не стали ее слушать и отправились к Тань-чунь. Но кто-то уже успел предупредить Тань-чунь. Она и сама догадалась, что такая крайняя мера вызвана серьезной причиной. Она созвала служанок, велела им зажечь все светильники и дожидаться, пока придут с обыском.

– В чем дело? – спросила она, когда пришла Фын-цзе.

– Недавно была утеряна одна ценная вещь, – объяснила Фын-цзе, – уже несколько дней мы не можем найти ее. Чтобы никто не говорил, будто ее украли наши служанки, и чтобы рассеять подозрения, решено обыскать всех.

– Ну разумеется, все мои служанки – грабительницы! – улыбнулась Тань-чунь. – А я – главарь воровского притона! Сначала обыскивайте мои сундуки и шкафы – все краденое служанки передают на хранение мне!

Она приказала служанкам открыть все сундуки и шкафы, принести все туалетные ящики, свертки с украшениями, одеялами и одеждой и показать Фын-цзе.

– Я действую лишь по приказу госпожи! – с улыбкой проговорила Фын-цзе. – Не сердись, сестрица! Скорее закройте все сундуки, принадлежащие барышне! – приказала она.

Пин-эр и Фын-эр бросились помогать Ши-шу собирать разбросанные вещи.

– Мои вещи можете обыскивать, – с усмешкой сказала Тань-чунь, – но оставьте в покое моих служанок! Не в пример другим девушкам я знаю все вещи, которые принадлежат им, как свои пять пальцев, и они лежат у меня в комнате. Даже иголку с ниткой они от меня не спрячут! Поэтому обыскивайте только меня! Если не согласны, доложите госпоже, что я осмелилась ее ослушаться, пусть она меня накажет. Не торопитесь, еще успеете меня ограбить! Разве сегодня утром не вы осуждали семью Чжэнь, будто у них свои же растащили имущество? Да, в самом деле растащили! Вот и вы за это взялись! Разорить знатную семью извне невозможно! Недаром древние говорили: «Стоногое насекомое и после смерти не падает!» Полное разорение начинается изнутри!

Тут на глаза ее навернулись слезы. Фын-цзе делала вид, будто не замечает состояния Тань-чунь, и только следила за всем происходящим.

– Поскольку вещи служанок находятся здесь, не будем продолжать обыск, пойдем в другое место, госпожа, – предложила жена Чжоу Жуя.

Фын-цзе поднялась и стала прощаться.

– Все? – спросила Тань-чунь. – Если вздумаете завтра еще прийти, не позволю обыскивать!

– Больше не потребуется, поскольку вещи служанок мы проверили, – ответила Фын-цзе.

– Ты на самом деле ловкая! – усмехнулась Тань-чунь. – Не только вещи служанок, но и мои собственные узлы раскидали, а потом скажешь, что ничего не смотрели. Может быть, завтра ты еще заявишь, что я защищаю служанок и не разрешила вам устраивать обыск? Говори прямо: нужно еще обыскивать? Если нужно – ищите!

Зная, что Тань-чунь очень своенравна, Фын-цзе с улыбкой стала успокаивать ее:

– Ты же сама говоришь, что проверили не только вещи служанок, но и твои собственные.

Тогда Тань-чунь обратилась к женщинам, производившим обыск:

– Ну, все обыскали?

– Все, – отозвалась жена Чжоу Жуя.

Надо сказать, что жена Ван Шань-бао дальновидностью не отличалась. Она часто слышала имя Тань-чунь, но думала, что слуги боятся девушку потому, что сами недостаточно смелы, Разве может барышня быть смелой и решительной?! Да еще дочь наложницы?! Пользуясь покровительством госпожи Син, жена Ван Шань-бао думала, что если уж госпожа Ван с ней считается, что говорить о других?! Она решила, что Тань-чунь сердится только на Фын-цзе, поэтому совсем «расхрабрилась». Хихикая, она подняла полу халата Тань-чунь и с наглым видом заявила:

– Даже вас лично, барышня, мне обыскать ничего не стоит.

– Идем, мамаша, – заторопила ее Фын-цзе, заметив такую развязность, – не делай глупости!

В этот момент раздался громкий шлепок – Тань-чунь со всего размаха залепила пощечину жене Ван Шань-бао.

– Ты что за персона такая, что осмеливаешься дергать меня за халат? – пылая от гнева, кричала Тань-чунь. – Я только из уважения к госпоже относилась к тебе хорошо, на самом же деле ты неблагодарная сука. Ты постоянно делаешь мерзости, прячась за спину хозяев, да еще хвастаешься! Сама напросилась на оплеуху! Если ты думаешь, что я робка и покорна, как ваша барышня Ин-чунь, которую вы обижаете как вам вздумается, то ошибаешься! Я не в обиде, что ты пришла обыскивать, но не смей издеваться!

С этими словами она распахнула на себе халат и потребовала, чтобы Фын-цзе ее обыскала.

– Я не допущу, чтобы эти рабыни прикасались ко мне! – заявила она.

Фын-цзе и Пин-эр бросились к ней, застегнули ей халат и строго прикрикнули на жену Ван Шань-бао:

– Ты, наверное, где-то вина хлебнула и совсем одурела! Недавно даже нагрубила госпоже. Уходи подобру, не лезь на рожон!

После этого они принялись утешать Тань-чунь:

– Милая барышня, успокойся! Не сердись на нее!

– Если б я сердилась, то давно разбила бы себе голову о стену! Если бы я злилась по-настоящему, разве я позволила бы искать у себя краденое? Завтра же утром доложу обо всем старой госпоже и госпоже и попрошу извинения. Что мне прикажут, то и сделаю!

Жене Ван Шань-бао ничего не оставалось, как выйти из комнаты. Стоя за окном, она говорила:

– Что ж, ладно! Меня побили первый раз в жизни! Завтра же попрошу госпожу отпустить меня домой! К чему мне моя старая жизнь!

– Вы слышали, что она говорит? – крикнула Тань-чунь служанкам. – Может быть, вы ждете, что я с ней начну ругаться?

Тогда Ши-шу подошла к жене Ван Шань-бао.

– Мамаша, ты человек опытный и сама понимаешь, что лучше тебе было бы помолчать, – сказала она. – Если б ты действительно уехала домой, для нас это было бы только счастьем! Но боюсь, что ты не в силах будешь это сделать! Ведь если ты уедешь, кто будет льстить хозяйке и подбивать ее обыскивать барышень и