Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А правый сапог теперь прячется куда-нибудь, или сам заведующий зажимает его в коленях и не допущает трогать.
А детишки, конечно, довольно самостоятельные пошли.
Поколение, я говорю, довольно свободное.
Зубное дело
С этого года у Егорыча зубное дело покачнулось. Начали у него зубы падать.
Конечно, годы идут само собой. Организм, так сказать, разрушается. Кость, может быть, по непрочности довоенного материала выветривается.
Одним словом, у Иван Егорыча Колбасьева, проживающего в нашем доме, начали с этого года зубы крошиться и выпадать.
Один-то зуб ему, это верно, выбили при разговоре. А другие самостоятельно начали падать. Так сказать, не дожидаясь событий. Скажем, жует человек или говорит о заработной плате и вообще рядом поблизости никаких людей нету, а зубы сыпятся. Прямо удивительно. Шесть зубов в короткое время потерял.
Но только Егорыч этого никогда не боялся. Он не боялся остаться без зубов. Человек он застрахованный. Ему всегда обязаны на свое место зубы поставить.
С этими мыслями он так и жил на свете. И всегда говорил:
— Я, — говорит, — зубами никогда не стесняюсь. Мне выбивать можно. По другому предмету или по носу я никогда не позволю себя ударить, а зубное дело у меня тихое и спокойное. У нас, у застрахованных, завсегда полное спокойствие в этом смысле.
И когда, значит, Иван Егорыч потерял шесть зубов, тогда он решил устроить себе капитальный ремонт. Захватил он с собой документы и пошел, кажется, что в клинику.
В клинике ему говорят:
— Пожалуйста. Можно поставить. Только у нас правило: восемь зубов должно не хватать. Ежели больше — ваше счастье, наше несчастье. А мелкими подрядами клиника не занимается. Такой закон для застрахованных.
Егорыч говорит:
— У меня шесть.
— Нету, — говорят, — невозможно тогда, товарищ. Подождите своего времени.
Тут Егорыч даже рассердился.
— Да, что ж это, — говорит, — поленом что ли мне остальные зубы вышибать?
— Вышибать, — говорят, — не надо. Зачем же природу портить. Обождите, может, на ваше счастье они сами выпадут.
В полном расстройстве чувств пошел Егорыч домой.
«Такое, — думает, — было спокойное зубное дело и какие, знаете, неожиданности».
Начал Егорыч ждать, когда выпадут у него эти лишние незаконные зубы.
Вскоре один выпал. А другой Егорыч начал рашпилем трогать — подчищать и тоже сковырнул со своего насиженного места.
Побежал Егорыч в клинику.
— Теперича, — говорит, — как в аптеке — в аккурат 8 зубов.
— Пожалуйста, — говорят ему, — теперь совершенно можно. У вас как, подряд 8 зубов не хватает или как? А то у нас правило: надо, чтоб подряд не хватало. Если не подряд, а в разных местах, то мы не беремся — потому такой зубной гражданин жевать еще может.
Егорыч говорит:
— Нету. Не подряд.
— Тогда, — говорят, — не можем.
Ничего на это Егорыч не сказал, только заскрипел остатними зубами и вышел из клиники.
«Эва, — думает, — какие неожиданности. Такое было аккуратное душевное состояние, а теперь ничего подобного».
Сейчас Егорыч живет тихо, пищу ест жидкую и остатние свои зубы чистит щеточкой три раза в день. В этом отношении клиническое правило обернулось выгодно.
Мелочи жизни
1. Рубашка-фантази
В прошлую субботу после службы заскочил я в магазин. Мне надо было рубашку купить.
В воскресенье у нас вечеринка предстояла. Охота было, знаете, поприличней одеться. Хотелось какую-нибудь рубашку покрасивей купить. Какую-нибудь этакую фантази.
Выбрал. Такую небесного цвета, с двумя пристяжными воротниками. Ну ничем не хуже заграничной продукции.
Бросился поскорей домой. Примерил. Роскошно. Картинка. Загляденье!
«На вечеринке, — думаю, — все барышни кидаться будут».
А надо сказать, я человек ужасно какой чистоплотный. Вот примерил эту рубаху и как-то не по себе стало. «Черт их знает, — думаю. — Ну мало ли кто руками хватался за эту рубаху. Не плохо бы, — думаю, — простирнуть ее. Всего и разговору — двугривенный. А зато приятно надеть».
Побежал к прачке. В нашем дворе живет. Лукерья Петровна.
— Голубушка, — говорю, — расстарайся! Завтра вечеринка. Надо к завтрему. Могу ли надеяться?
— Надеяться, — говорит, — можно. Приходи, — говорит, — в аккурат перед вечеринкой и надевай свою рубаху. Будет она стираная и глаженая, с двумя пристяжными воротничками.
На другой день перед вечеринкой заскочил я к прачке.
Взял от нее рубаху. Бегу скорее переодеваться.
Надеваю рубаху. Что за мать честная! Какая-то маленькая рубаха: воротник не сходится и манжетки — на локтях. Что за черт!
Побежал поскорей к прачке.
Прачка говорит:
— Это обыкновенно. Это ничего. Новые рубашки теперича завсегда садятся. Или такая продукция. Или материал не стирают. Это ничего.
— Да как же, — говорю, — ничего! На горло не лезет. Было, — говорю, — 38 сантиметров, а теперь, небось, 32.
Прачка говорит:
— Это, — говорит, — еще скажите спасибо. Давеча я бухгалтеру стирала, так с сорока сантиметров, дай бог, ему пять осталось. За это мне бухгалтер морду грозил набить. А я тут при чем?
Ах, черт! «Чего, — думаю, — делать?»
А время мало. Пора на вечеринку идти.
Надел я эту рубаху, а сверху еще для отвода глаз старенькую рубашку напялил, чтоб без хамства было, и побежал на вечеринку.
Ничего. Незаметно. Сошло.
2. Колпак
У нас в коммунальной квартире в передней колпак разбился. На электрической лампочке.
Один из жильцов, сукин сын, явился домой под мухой и начал что-то со столиком делать, играть, что ли. Подкидывать, что ли, начал. И сбил колпак. Хороший такой был, плоский матовый колпачок.
А после, не желая платить за этот колпак, съехал с квартиры.
Целый год жильцы собирали деньги на колпак. И когда собрали, то единогласно поручили мне приобрести эту вещицу.
Вчера я пошел покупать. А знаете, как нынче покупать? Горе!
Зашел в один магазин — нету колпаков.
Зашел в другой — есть колпаки, но уличные. Со столбами...
В третьем магазине работник прилавка подает мне небольшой, как будто подходящий колпак, но усталым голосом заявляет, что этот колпак взят с выставки, с витрины, и потому не продается.
В пятом магазине сказали:
— На что вам, товарищ, колпак? Купите выключатель. Или вот эту люстру. В крайнем случае, на ней можно повеситься...
В седьмом заведывающий сердито махнул на меня рукой,