нормально, адвокат излучал профессиональный оптимизм, Вика – сама преданность и забота – вилась вокруг жениха вьюном, искательно, словно преданная собачонка, заглядывала в глаза, стараясь угадать любое желание «сидельца», причин для угрызений совести тоже не просматривалось, поскольку виновником гибели человека был не он.

– А ты знаешь, Паша? – задумчиво произнесла Света после долгого раздумья. – Я, кажется, догадываюсь, где он может быть.

Паша, наконец-то всерьез взявшийся за ужин, перестал жевать, поднял на жену глаза, чуть заметно кивнул.

– Я тоже догадался. Завтра с утра поеду, заберу его. Я не знаю, что с ним происходит, но в СИЗО ему сейчас возвращаться точно не стоит.

За десять лет, которые Паша не посещал это место, здесь мало что изменилось, лишь давно не знавший ухода двор почти полностью исчез под буйными зарослями травы, лопухов и крапивы.

Еще подходя к забору, Паша понял, что не ошибся, – от незапертой калитки к крыльцу дома вела полоса свежепримятой травы.

В гостиной на первом этаже царил полумрак. Когда-то, очень давно, казалось, в другой, полузабытой сейчас жизни, Паша, покидая с новообретенной невестой это гостеприимное убежище, закрыл ставнями все окна, лишь одно из которых сейчас оказалось открыто, пропуская в гостиную просеянный сквозь разросшуюся снаружи зелень полуденный свет. Марк сидел в кресле, спиной ко входу, глядя в распахнутое окно на качающиеся ветви деревьев, и машинально крутил в пальцах пустую рюмку. Недопитая бутылка водки располагалась на полу у его ног; ничего напоминающего закуску не наблюдалось, скатерть на столе была покрыта многолетней пылью.

Марк не мог не услышать, как вошел Паша, однако никак не отреагировал на посторонний шум, продолжая сидеть неподвижно, и всем своим видом напоминал человека, погруженного в глубокую задумчивость. Паша взял за спинку стоящий в углу стул, придвинул его к столу, уселся, закинув ногу на ногу, посмотрел на друга с укоризной и легким раздражением.

– Так, ну и что дальше, – произнес он буднично, словно продолжая долгий, изрядно надоевший разговор. – Решил от всех спрятаться – молодец. Завтра тебя объявят в розыск, чтобы отправить обратно в СИЗО. Сразу не найдут – допустим. Допустим, у тебя даже получится на какое-то время – ненадолго, кстати – здесь зашхериться. Мне интересно – что дальше?

Марк повернул голову, посмотрел на друга, и Паша удивился, не заметив в его взгляде тех эмоций, которых можно было ожидать после столь стремительного побега – страха, обреченности, раскаяния или неуверенности. Это был все тот же Марк – насмешливый, слегка легкомысленный, готовый привычно отшутиться даже в самой серьезной ситуации.

– Отдохнуть хочу, – просто ответил он.

– Ну, если ты завтра не явишься отмечаться, у тебя очень скоро появится много времени для отдыха. За рулем была Вика? – спросил Паша, резко меняя тему.

Марк чуть заметно вздрогнул, поспешно отвел глаза.

– Это не имеет значения.

– Имеет, – жестко возразил Паша. – Для меня, для Ромки, для твоей матери, наконец, это имеет очень большое значение.

– Зачем ты приехал?

– Чтобы отвезти тебя домой. Адвокат обещает всем заплатить – семье потерпевшего, судье, ментам. Если получится, все может закончиться условным сроком. Он назвал цену, деньги мы соберем, а ты своей выходкой все испортишь. Я позвонил утром адвокату, он сразу сказал: если нарушишь режим меры пресечения, будет другой настрой у судьи, он тогда ни за что не ручается.

– Заплатить, значит… семье, значит… – задумчиво проговорил Марк. – Слушай, а почем нынче? Ну, сколько нужно заплатить, чтобы семья осталась довольна? Мне просто любопытно, вы же с Ромкой все сами решаете, с адвокатом общаетесь больше меня, а я даже не в курсе цен.

– Марк, чего ты добиваешься?

Не выспавшегося и уставшего в дороге Пашу начинала раздражать бессмысленность этого разговора. Наверное, впервые в жизни он не понимал своего друга, и это злило его еще больше.

– Если за рулем была Вика, а ты взял на себя – хорошо, это твое дело, мы не будем это обсуждать. То, что Вика пытается воспользоваться случаем и отжать твой бизнес – это тоже обсудим потом. Я просто хочу, чтобы ты прямо сейчас сел со мной в машину, а завтра с утра явился в УВД для отметки. Я даже не спрашиваю больше, какого черта ты вообще сорвался, зачем делаешь ситуацию еще хуже, захочешь – сам расскажешь. А сейчас, Марк, надо ехать.

Последние слова Паша произнес спокойно, почти просительным тоном. Марк поставил рюмку на стол, до краев наполнил ее, пошарил глазами по комоду, ища вторую.

– Будешь? Правда, рюмка одна, хочешь – поищи вторую, а нет – по очереди можем.

– Мне тебя еще до дома везти.

– Ну, как знаешь.

Марк выпил легко, как воду, лишь слегка поморщившись, поставил рюмку на стол, с задумчивым сомнением оценил уровень водки в бутылке, потом, очевидно, приняв какое-то решение, навинтил на горлышко пробку и вновь принял прежнюю позу, невозмутимо созерцая колышущиеся за окном ветви деревьев.

– Ну, так что? – спросил Паша, видя, что друг, потеряв всякий интерес к разговору, готов снова заняться своей показной медитацией. – Едешь или как? Не едешь – дело, конечно, твое, только ты уж будь добр, скажи, что Наталье Кирилловне передать. Могу сказать, мол, Маркуша ваш погулять решил напоследок, плюнуть на всех и в бега податься. Побегает чуток, потом вернется, до суда в тюрьму сядет, а уж потом, когда ему навесят по самое некуда, припомнив все художества, в колонию поедет, будет там душой отдыхать и вам приветы пламенные слать. Ему сейчас хорошо одному, никто ему не нужен, а вы, Наталья Кирилловна, не переживайте, лет через восемь-девять увидитесь с сынком своим ненаглядным. Хочешь, так и передам? А ты сиди тут, любуйся, вон, на природу, дело хорошее, главное – беспокоиться ни о чем не нужно. Пусть друзья беспокоятся, хлопочут, деньги на взятки собирают, пусть мать переживает, ночами не спит, пусть бизнес уводят, главное – тебе хорошо и спокойно.

Марк долго молчал – Паша уже решил, что вообще не дождется ответа на свое эмоциональное выступление, и придется придумывать какие-то новые, возможно, последние аргументы, – потом вдруг заговорил – тихо, усталым равнодушным тоном:

– Запутался я, Паша. Когда все крутилось – Вика, бизнес, жизнь через край, особо ни о чем не думал, некогда было. Потом – это ДТП, полиция, допросы – все как во сне случилось. А потом – КПЗ. Там спокойно – соседи тихие попались, – там-то и пришло время подумать, назад оглянуться. Я много за эти трое суток передумал, благо заняться все равно нечем было. Потом вышел, решил сюда рвануть, у меня еще в камере такая идея