С запада показался всадник. Находившиеся неподалеку телохранители Ассагая вскочили в седла, но тут же спешились и вернулись в тень степного шиповника.

– Это Салим, сабдай, чай везет! – сообщил один из них.

Ассагай кивнул. Поскольку здесь разводить костры он запрещал, ему грели чай у дальних холмов, а потом доставляли в капруне – обтянутом войлоком медном чайнике.

Вскоре всадник остановил разгоряченного коня, легко спрыгнул на землю с немалым грузом в правой руке и, подбежав к сабдаю, быстро развязал узел, из которого стал выкладывать все, что полагалось к столу сабдая. В дороге карсаматы довольствовались малым: кроме чая – немного разваренного сушеного мяса, фрукты, медовый сахар.

Собрав стол, слуга налил хозяину первую чашку и с поклоном отошел. Ассагай махнул ему, дескать, больше не задерживаю, но не успел приступить к трапезе, как послышался топот и треск сучьев – по склону вниз бежал один из наблюдателей.

– Едут, сабдай! Едут!

Ассагай в волнении поднялся, однако присутствие телохранителей заставило его взять себя в руки и сесть на место, демонстрируя полное спокойствие.

Наблюдатель подбежал к Ассагаю и снова выпалил:

– Они едут, сабдай! Едут!

Тот сделал пару глотков обжигающего чая, потом поднял глаза на наблюдателя.

– О чем ты говоришь – кто едет?

– Люди Гаругая, сабдай!

– Сколько их?

– Всего пять! И Гаругая среди них нет.

«Отлично!» – чуть не воскликнул Ассагай, но вместо этого вздохнул и, поставив чашку, сказал:

– Боюсь, дела нашего собрата плохи. Приведите их сюда, Бадансай, – приказал он главному телохранителю.

Тот вскочил на коня и погнал его вокруг холма.

– А ты возвращайся на гору, я должен знать все, что происходит в долине.

– Конечно, сабдай, конечно! Мои глаза – твои глаза!

Наблюдатель развернулся и побежал на гору, а Ассагай принялся ждать, потягивая горячий чай. Ему стало жарко, и он ослабил пояс.

В сопровождении Бадансая появились пятеро воинов Гаругая. Не доезжая до сабдая, они соскочили с коней, подбежали к нему и, встав на одно колено, склонили головы, приложив правые руки к сердцу.

– Мое имя Сабир, великое горе пришло к нам, сабдай Ассагай! – рыдающим голосом сообщил тот, что находился ближе других. Остальные стали раскачиваться и стонать, как будто испытывали боль, так у карсаматов было принято выражать горе.

– Что же за горе, Сабир?

– Сабдай Гаругай, этот великий воин, покинул нас! – прокричал Сабир и протянул руки к Ассагаю, словно за утешением.

– Ай-ай-ай! – Ассагай тоже принялся раскачиваться. – Как это случилось?

– Всего нас было сто пятьдесят, и с нами сабдай Гаругай, нас пятерых он оставил с лошадьми в пещере, что над ущельем Химеш, которое гуиры зовут ущельем Гарроты.

– Там ведь, кажется, кладбище огров?

– Да, сабдай, туда и спустились Гаругай и воины, чтобы принести голову того, кто посмел убить эрмая Теллира.

– И что же случилось дальше?

– Мы не видели, сабдай, начался ужасный грохот! Загремел гром, засверкали молнии, и Удун-Бассалык пожрал их всех!

– Удун-Бассалык? Страж у ворот мертвых?

– Да, сабдай, именно он – больше некому!

– Да-а, больше некому, – кланяясь, проблеяли четверо остальных.

– А куда же подевались лошади?

– О, сабдай Ассагай! – Сабир простер к предводителю руки. – Едва мы успели вывести своих лошадей, чтобы потом вернуться за остальными, огры ворвались в пещеру и пожрали всех коней. Мы сами едва спаслись, хвала Багай-Хану!

– Да, едва спаслись, хвала Багай-Хану! – подтвердили остальные, глядя в землю.

Дно висевшей на плече Сабира сумы оттягивалось под тяжестью какого-то груза. Ассагай поднялся, выхватил меч и рассек суму; на траву посыпались серебряные монеты.

Люди Гаругая замерли, завороженно глядя на просыпавшееся серебро.

– Кажется, восставшие из могил огры щедро отблагодарили вас за съеденных лошадей. Или это серебро за жизни ваших собратьев?

– Нет! Нет, сабдай! Мы продали лошадей, потому что не смогли бы пригнать их сюда впятером – на дорогах много гуиров! Мы продали их, чтобы привезти деньги тебе! Это подарок, сабдай, подарок тебе!

Сабир начал сгребать монеты в кучу и, набрав в пригоршни, протянул Ассагаю вместе с вырванной травой и сухими листьями.

– Возьми, сабдай, мы своих товарищей не продавали – клянусь золотой плетью Багай-Хана!

Поняв, к чему все идет, провинившихся окружили телохранители Ассагая.

– Мне жаль моего собрата Гаругая, он не успел покарать убийц эрмая Теллира, однако я окажу ему одну услугу: пошлю за ворота Удун-Бассалыка пятерых его запоздавших воинов. – И обращаясь к телохранителям, добавил: – Удавите их, помогите им очистить себя.

Приговоренные пытались сопротивляться, кричали, но их быстро скрутили, накинули на шеи плети и задушили, положив рядком перед Ассагаем.

Он неспешно допивал чай, посматривая на трупы с посиневшими лицами и выпученными глазами, пока телохранители собирали рассыпанное по траве серебро и складывали в другую суму, потом поднесли все сабдаю.

– Я принял решение, мы снимаемся сегодня вечером, чтобы идти на Арум.

– Арум хорошо укреплен, сабдай, – позволил себе заметить старший телохранитель, родственник Ассагая.

– Ты не понял, я не собираюсь захватывать город, я хочу поймать этого мальчишку и еще раз как следует поговорить с надменным гуиром, этим капитаном. Интересно, у дворян кровь действительно голубая?

Телохранители засмеялись, им понравилась шутка сабдая.

Утром, на другой день после прибытия, отряд капитана фон Криспа уже покидал гостеприимную Гойю. Недалеко от южных ворот крепости, откуда выходила колонна, на камнях сидели двое странствующих знахарей. На них были старые, местами заштопанные черные балахоны, через плечо висели холщовые сумки с кореньями, а в руках они держали посохи, на которые хорошо опираться в дальней дороге.

– Кто из них, мессир? – спросил Харар.

– Ты не должен торопить меня, теперь я вижу лишь то, что он молод.

– Но тут все молоды, – возразил Харар, глядя на марширующих невольников.

– Он здесь самый молодой, почти мальчишка.

– Подумать только, даже детей гонят на эту войну, едва ли кто-то из этих бедолаг вернется.

– Они идут навстречу судьбе, – заметил Вендор.

– Одного я не пойму, мессир: почему, имея такую силу, что вы показали на кладбище огров, вы не можете вытрясти все из этого, как вы сказали, мальчишки?