смогу, понимаешь? Это осознание и пригрузило по дороге домой. Сегодня тяжелее тебя отпускать! Дома буду загоняться, прикидывая, что ты в это время делаешь… Что тебе в этот момент наваливают обо мне родители?! О чем ты болтаешь в эти гребаные минуты с Усмановым! – на эмоциях задыхается, но говорит без остановок. – Да, я знаю, кто в этом тройнике мудак. Я! Посягнул на чужую девушку, да еще и на девушку друга. Это неправильно? Не по-мужски? Бесчеловечно? Наверное. Но я готов нести ответственность. Перед людьми и перед Богом. Я готов сражаться, Ю! За тебя. Со всеми, понимаешь? Со всем, блядь, миром! Потому что с моей стороны это не тупая похоть. Я сказал уже тебе, как мог… Как мог, сказал, Ю! Я хочу, чтобы ты была моей. Всегда. Жаль, что не решился сказать об этом в девятом… Я с тех пор запах твой помню. Засел, понимаешь? Ты везде! Ты во всем! Из-за тебя бесоебит мое сердце. Ну и все остальные части тела тоже, понимаешь? Ты – моя первая эрекция. И первый оргазм, че уж! Как есть, Ю… Как есть. Ты сама захотела откровенности, – напоминает, очевидно, видя мое потрясение. Но говорить не прекращает. – Я дал слово Святу… Тебя не трогать! Но только потому, что мне казалось, у нас и так без шансов. Я, блядь, думал, что ты меня боишься, Ю. А потом… Ха… Стало страшно, что, на хрен, презираешь. И все равно забыть тебя не мог, Ю! Я, чтобы ты знала, в универ сунулся следом за тобой! Вот так вот, в общем… Вот так, Ю. А ты спрашиваешь, почему молчу?.. Да я, если ВСЕ расскажу, ты, на хрен, ускачешь от меня, зай, как сегодня убегала в лес!

«А это еще не ВСЕ?» – это первая ясная мысль в моей голове.

Но озвучить ее я не решаюсь. У меня и без того ощущение, что Ян обрушил на меня целую лавину. Ничего из сказанного меня не отталкивает. И в целом, даже почти не пугает. Хотя, возможно, рано выводы делаю – анализировать я явно не способна.

Единственный четкий порыв – обнять Нечаева. Что я и делаю, подчиняясь желанию успокоить развернувшуюся внутри него бурю.

– Все в порядке, Ян, – шепчу, когда он опускает мне на плечо голову. Поглаживая его затылок, мимоходом поражаюсь тому, как он вцепляется в мою куртку. Ощущение, что разорвать готов. По крайней мере, швы под его кулаками уже трещат. Ян дышит с надрывом, крайне шумно. А меня только в этот миг постепенно догоняет: он ведь любил… Все это время… Давно меня любит! – Я никогда тебя не презирала. Ты мне нравился, Ян… Я этого боялась – выдать себя, вызвать у тебя омерзение своими чувствами… Ты ведь говорил пренебрежительно: «Одуван»… И еще… «Девчонка»! По сути, Свят тебя вынудил со мной дружить. Ты едва выносил меня, я помню! В выражениях своих чувств ты тогда не стеснялся! Гадости мне говорил только так! Вот на этом поле, подходил ко мне… Смотрел так, будто я… – выразить словами те чувства не сразу получается. Голос дрожит и ломается. – Меня от земли отрывало, стоило тебе только подойти! А ты… Ты смеялся! И всегда… Всегда так кривился, когда Свят ко мне прикасался, будто не понимал, как он может делать подобное! Будто лично у тебя я вызывала отвращение!

– Блядь, Ю… – хрипит Нечаев, требовательно ища мой взгляд. И когда этот взрывоопасный контакт случается, вдруг усмехается. – Я ревновал.

– Эм… – задыхаюсь. – Уже тогда?

– Угу… Уже тогда. Ревновал по-черному. Дико, Ю, – жестит тоном. – Да, блядь… Как всегда.

– Капец… – выдаю ошарашенно, не в силах даже моргнуть. – Что ты смеешься, Ян?! Это вот вообще не смешно!

– Знаю. Это нервное. Мракобесие мое.

– Боже… – все, что я выдыхаю, не в силах больше говорить.

Всхлипнув, бросаюсь к Яну. Обхватывая руками, крепко-крепко прижимаюсь к его груди. Он меня тоже обнимает. И этот момент отчего-то ощущается важнее всего того, что происходило между нами в домике.

– Ю… – зовет Ян чуть позже. – Знаешь, о чем я на самом деле думал, когда подходил к тебе, – шепчет с ухмылкой. Слышу ее. Но при этом тон Нечаева гудит напряжением. А потом… Он отстраняется и выжигает мне душу таким взглядом, после которого, я уже никогда не буду прежней. – Я хотел тебя поцеловать, Ю. Знаешь, сколько раз представлял, как запихиваю вот в эти ворота и целую? Это должно было стать моим лучшим голом, Ю. Проверим?

– Ян…

Он наклоняется, прижимается к моим губам своими… Пока мы не пошатываемся. Сетка – не стена, в нее невозможно упереться. Но в нее можно упасть. Засвистеть, как Ян говорит. Влететь, словно тот самый мяч.

Не знаю, насколько рад Нечаев, исполняя свою мечту. А внутри меня ликуют фанфары, бьют колокола и взрываются фейерверки.

На пике двусторонних эмоций поцелуй получается страстным, жгучим и распаляющим.

Все еще не могу поверить в то, что подобная химия существует. Но, Боже мой, это ведь разворачивается в режиме реального времени. Я дурею от вкуса, которым меня наполняет Ян.

Один поцелуй вместо тысячи слов!

Потому что никакие фразы эту любовь подобной силы не выразят.

Поцелуй Яна рождает внутри меня волшебство, которое превращает в газообразное счастье даже воздух, который я глотаю. А уж все, что более осязаемо… Пьянящие пузырьки эйфории распирают мои душу и тело, заставляя верить в то, что полеты над землей без каких-либо приспособлений все-таки возможны.

С избранными людьми возможны.

– Воу… – выдыхает Нечаев, когда поцелуй заканчивается. – Пиздец, Ю… – улыбается и продолжает любить меня глазами. – Говоришь, промолчал… Не сказал, что понравилось… Твои губы… – смотрит на них, заставляя мое сердце остановиться. – Я готов целовать тебя до скончания веков, даже если ты никогда не соблаговолишь со мной спариться.

– Ян…

– Знаешь, какой вес в подобных словах пацана?

– Не знаю…

– Титанический, Ю. Титанический.

40

Что же, как не желание двоих стать одним целым,

является главным?

© Юния Филатова

Дома все как обычно… Шагаю в другую реальность.

Но я слишком взбудоражена событиями этого потрясающего дня, чтобы заострять внимание на гнетущих чувствах и ощущениях.

– Вернулась, дочь? – растягивает вышедшая из кухни мама.