«Ту-ту-ту-ту-ту…»

Рахид выронил «трубу» из обессилевших пальцев.

28 июля, четверг, 08.41 по московскому времени.

– Ну ты же сыщик, Вискас, ты же частный детектив! – кипятилась Алиса, надрывая горло, чтобы перекричать оставшийся без глушителя мотор «чероки». – Ни в жисть не поверю, что у тебя нет ни одной конспиративной квартиры!

Обстановочка была ещё та. Весьма привлекающая внимание: машина, помятая, как шляпа Вискаса, да ещё с забрызганным кровью лобовым стеклом, бессмысленно шарила по оживающим улицам. Среди переполненных автобусов и троллейбусов. Кстати, «джип» уже, наверное, попал в списки угнанных машин. Хорошо еще, что гаишники не любят работать в час пик.

Василий вяло кричал в ответ напарнице:

– Квартира есть! И не одна! Восемь! Но, как ты правильно подметила, я – детектив частный, стало быть, под колпаком у Комитета работаю! Стало быть, все мои явки им известны лучше меня! Стало быть, и генералу Семену они известны! Уже!

За витринами магазинов начиналось шебуршание. Лица редких прохожих были хмуры и сосредоточенны. Да уж, это не Рио-де-Жанейро.

– Я ж просил высадить меня у светофора, – встрял Анатолий. Развалившись на заднем сиденье, он боролся со сном и голодом. – И не было бы этих заморочек.

Алиса глянула на него в зеркальце. Задержала взгляд чуть дольше, чем нужно. И беззлобно отчеканила:

– Цыц! Нам приказали тебя охранять-оберегать, вот мы и работаем! Правильно?

– Она игриво толкнула Вискаса в бок. – Ты чего такой кислый? Пока вроде удачно отделались!

– Да я коробок со спичками потерял у этих горцев, будь они неладны! – расстроенно проорал поверх авиационного рева двигателя Василий. И надвинул шляпу на глаза.

Не только из-за спичек он переживал. Не нравилось детективу поведение мегатонника в лагере террористов. Никого не замочил. Вперед не лез. То ли специально давал проявить себя партнерам, то ли двадцатимегатонник – ненастоящий.

Что у нас за страна, подделывают водку, стиральный порошок, романы про Конана-варвара и даже двадцатимегатонников!

– Да уж, потеря невосполнимая, – вздохнула рыжая, едва сдерживая смех. – Дьявольщина, ни фига не видно…

И все-таки на душе у неё было хорошо. Хотя бы потому, что мероприятие с террористами завершалось пусть и не так, как задумывалось, но относительно благополучно. А то, что товарищ Много-Много Матахари особых подвигов не совершил, – ему только в зачет. Токарь шестого разряда тоже побрезгует точить фаски на конвейере.

Анатолий попросил:

– Алиса, притормозите, пожалуйста, на минуточку.

Ему непостижимым образом удавалось говорить, не напрягая голосовые связки, и всем было слышно.

Алиса весело взвизгнула:

– А ноги не сделаешь?

Тут ей показалось, что на обочине мелькнула серая форма гаишника. Нет, пронесло. С недосыпу померещилось.

– Куда я от вас теперь денусь.

«Чероки» остановился у обочины на Лиговском, не доехав до Обводного канала метров двести. Хутчиш, несколько секунд повозившись на заднем сиденье, вышел из машины – уже без носков. Носки он комкал в руке, примериваясь. Было не жалко: все равно менять пора давным-давно.

К оставшимся в машине разом вернулись все страхи и подозрения. Что-то сейчас должно было произойти, а что – непонятно. Алиса прикинула: ведь из носка в умелых руках может выйти неслабое оружие ликвидации. Неужели… Нет, она наконец поняла. И на сердце стало легко, как после выигрыша в лотерею. Анатолий решил сделать то, с чем не справились «джиповские» дворники – не размазать, а вытереть кровавую слякоть.

Хутчиш, конечно, усек, что попутчики напряглись. И будь у него другое настроение, он, может быть, потянул бы время. Как минимум, чтобы лучше прицениться, на какие акции по отношению к нему готовы новые знакомые в критические моменты. Однако вероятность заинтересовать гаишников нестандартным видом машины возрастала в геометрической прогрессии. Поэтому Анатолий смело принялся оттирать носками кровь с лобового стекла. Алиса наблюдала за его действиями с интересом, а Вискас беспокойно ерзал на месте. Что происходит, ему было слышно плохо.

Спустя минуту стекло сияло, как новенькое, а прапорщик, аккуратно кинув использованные детали туалета в урну, занял прежнее место в «джипе».

И сказал:

– Вот. Теперь бы мне переодеться во что-нибудь не мешало.

Рыжая пожала плечами.

– Сделаем. Коли деньги есть.

– Есть кусочек. Еще остался.

Следующий шаг прапорщика тоже неслабо удивил парочку. Они ожидали, что двадцатимегатонник пожелает осмотреть какой-нибудь навороченный бутик. Ан нет. Они подъехали к обычному магазинчику «Wrangler», не магазинчику даже, а так, колониальной лавочке. И, поскольку заведение ещё официально не открылось, ворчащий сторож получил в зубы рублевый стольник.

Не стесняясь партнеров, Хутчиш переоделся в пузатые кроссовки, пепельные джинсы и черную футболку с рисуночным, непотребно размалеванным бас-гитаристом из группы «Kiss», отчего стал совсем похож на желторотого, в меру гопничающего юнца. Причем – Алиса глазам не поверила – из старой, небрежно сосланной в мусорное ведро одежды Хутчиш не извлек никаких шпионских прибамбасов, кроме пяти дискет. Неужели он пошел на задание с голыми руками?!

Они вновь забрались в опостылевшее нутро «чероки», и Алиса наконец решилась:

– Ладно! В этой машине долго мотаться опасно! Есть у меня одно неприметное гнездышко! Однокомнатное. Посидим спокойно и покумекаем, как дальше быть!

По встречной проехал гаишный «газон». Первый за утро. Обошлось без эксцессов. Благо, наши герои в тот момент были прикрыты кормой «шаланды», груженной бетонными блоками.

Анатолий спросил:

– А холодильник там есть?

Алиса ответила, что есть, но пустой. И рванула к Витебскому проспекту. Когда «джип» оказывался в гуще машин, гороховая дробь мотора становилась менее заметна, поэтому Алиса предпочитала дороги-труженицы, несущие на плечах КамАЗы, МАЗы и ЗИЛки.

«Чероки» свернул с Варшавской улицы в укрытые зеленью, тихие лабиринтики хрущевок. Алиса заглушила движок. Мотор, пугая голубей и старушек, напоследок выдал очередь в полный голос вперемежку с облаком синего дыма и замолк. Пассажиры выбрались на свежий воздух, с облегчением потянулись.

Алиса руководила:

– Тачку здесь бросим, чтоб не засветиться, а дальше пешочком! Недалеко!

По инерции она не сказала, а крикнула. И смутилась. Смущение было ей к лицу.

Девушка топала чуть впереди, указывая путь, мужики по бокам. Шли без лишней спешки, чтоб не привлекать внимание мам, прогуливающих наследников в колясках, и засевших за кремовыми шторами пенсионерок. Очередной подъезд оказался искомым.