– Не, – помотал головой Витек и налил себе немного в стакан, – быстро бегает, гад.

– Не обыскивали, – протянул Гринчук.

– А нечего меня обыскивать, нечего. Пустой я, – почти радостно выкрикнул Яша, – так что…

– Так что? – спросил Гринчук у Ковалева, – Придется отпускать незаконно задержанного?

Глаза Яши недоверчиво блеснули, но на лице появилась улыбка:

– Вот спасибо, дяденька, хоть вы по-человечески к цыгану. Не все в милиции жалость потеряли…

– У нас ведь против него ничего нет? Нет? – Гринчук подошел к Яше и похлопал его по спине. – И тут нет, и в карманах нет, и даже в брюках ничего нет. Совсем ничего у нас на него нет.

Ковалев задумчиво почесал в затылке:

– А ношение холодного оружия не подойдет? У нас с прошлого года где-то шикарная финка завалялась? Витек, не помнишь где?

– А на окне, под бумагами, – сообщил Витек, – достать?

– Яша, сходи, возьми, – посоветовал старший сержант.

Паренек попятился к двери, но Гринчук удержал его на месте:

– Устроит тебя ношение холодного оружия?

– Какого такого оружия? Не было у меня никакого оружия. Ничего я в руки брать не буду.

– И не будет, – поддержал Яшу Гринчук, – такой парень и вдруг финка. Да еще старая. Ты на его прикид посмотри, на цепуру. А гайка какая с печаткой. Сколько граммов? Десять?

Улыбка все еще держалась на лице у Яши, но уже с видимым трудом.

– Не нравится холодное оружие, подыщем еще чего-нибудь. Спичечный коробок маковой соломки устроит? Хотели заначить на крайний случай, но чего не сделаешь для хорошего человека.

– Не обидишься, если мы тебя примем за наркоту? Я понимаю, что ты где-то здесь неподалеку успел сбросить порцию побольше, но искать ее нам в облом, – Гринчук обнял Яшу за плечи и подвел его к столу.

Краска отлила потихоньку от лица цыгана и кожа посерела.

– Статья за наркоту тебя устроит? Или не хочешь?

– Не хочет, – весело сказал Витек, хозяйственно сооружая себе бутерброд, – ничего он не хочет. Домой вот только хочет, к дяде.

– К дяде хочешь? – сочувственно улыбнулся Гринчук.

Яша кивнул.

– А наркоту не хочешь?

Яша снова кивнул.

– Ну, не хочешь, так не хочешь. Присаживайся пока, – Гринчук усадил Яшу на стул. – Леша, кто у вас обычно понятыми бывает?

– Буфетчица и грузчик.

– Очень хорошо. Просто замечательно, – Гринчук потер руки, – значит, позовите грузчика, не будем буфетчицу от дела отрывать, и моего водилу. Аккуратно все запишем, протокольчик, в котором зафиксируем, что Яков… как тебя по отчеству?

– Иванович.

– А фамилия?

– Васильев.

– Что Яков Иванович Васильев случайно получил легкие телесные повреждения, получил первую помощь и убыл восвояси. И претензий к работникам милиции не имеет. Ты ведь не имеешь претензий, Яша?

– Не имею. Никаких этих… претензий не имею. И глаз сам себе…

– Вот мы и достигли полного консенсуса, – засмеялся Гринчук, – есть хочешь?

Есть Яша не хотел, пить тоже, максимум, на что удалось его уговорить, так это снять джинсовую куртку и повесить ее на спинку стула.

Пока Витек собирал понятых, Гринчук успел переговорить по телефону с Гирей, пообещал ему приехать к назначенному сроку и спрятал телефон в карман, выключив его на всякий случай.

Ковалев, бросая косые взгляды на капитана, быстро набросал шапку протокола. Грузчик, пятидесятилетний жилистый мужчина, с вытатуированными на пальцах рук кольцами, стоял возле двери. Браток отошел к окну и с любопытством рассматривал все происходящее.

Яша спокойно продиктовал свои биографические данные. Все это ему казалось странным, но удивляться Яша почти начисто отучился.

– Ну, что, теперь для протокола мы должны зафиксировать отсутствие у гражданина Васильева при себе чего-нибудь криминального. Гражданин Васильев, у вас ничего нет в карманах незаконного?

– Ничего. Сами ж знаете.

– Не знаю. Ты выверни карманы, посмотрим.

Яша встал со стула, улыбнулся. Из карманов рубашки и брюк на свет Божий были извлечены расческа, небольшое зеркальце, деньги.

– Вы записываете, гражданин старший лейтенант?

– Записываю, гражданин капитан. Расческа серого цвета, одна.

– Теперь куртка, – спокойно сказал Гринчук.

Яша потянул куртку со спинки стула, и лицо его вдруг вытянулось.

– Что там у тебя, Яша? Доставай.

Яша как-то механически сунул руку в оттянутый карман потяжелевшей вдруг куртки. Вздрогнул, и что-то тяжелое гулко упало на пол.

– Ни хрена себе! – присвистнул старший сержант.

– Прошу понятых обратить внимание, – официально произнес Гринчук, – задержанный попытался выбросить пистолет системы Макарова.

– Это не мой! – прошептал Яша.

– Тогда, наверное, мой, – сказал Гринчук. – Все видели пистолет?

– Все, – усмехнувшись, бросил Браток, – где тут расписываться и я пойду. А то еще тачку угонят.

Грузчик молча расписался в протоколе и вышел. Вслед за ним вышел Браток.

– Да, Яша, – сочувственно произнес старший сержант, – не твой сегодня день. Нужно было тебе на финку соглашаться.

Яша молчал. Только зубы иногда поскрипывали.

– И зубами не скрипи, попортишь. Они тебе в зоне ох как понадобятся! – подлил масла в огонь Витек.

Гринчук взял с подоконника карандаш, наклонился и аккуратно поддел пистолет за спусковую скобу:

– Пальчики получились не первый сорт, но нам хватит и показаний понятых. И, кстати, Леша, ты не помнишь, на прошлой неделе из какого ствола в человека Гири стреляли?

Глаза Ковалева удивленно округлились, но он быстро взял себя в руки:

– Из пээма и стреляли.

– Интересно, – сам у себя задумчиво поинтересовался Гринчук, – а не из этого ли?

– Экспертиза покажет, – со знанием дела сказал старший сержант.

– Гады, – выдавил из себя Яша, – гады!

– Неуверенно как-то излагаешь, юноша. А где цыганский темперамент? Где уязвленная гордость? Где все это, гордый сын степей?

– Хреново твое дело! – засмеялся Витек.

– Ты теперь себе только представь, какие неприятности начнутся у твоего дяди. Мы ж теперь все на ваших выселках перетрясем. Но и это не самое страшное. Ты прикинь, что о тебе и твоих родственниках подумает Гиря, ведь выходит, что это ты в его лучшего друга стрелял. Ай-яй-яй!