Эти странные люди уверены: настоящие военморы должны уметь делать все собственными руками и управлять кораблями собственной, а не заемной головой. К тому же в космосе всегда есть риск, что искусственные мозги могут внезапно отказать, например, при мощных всплесках магнитного поля и электронных атаках противника.

Все головные системы русских кораблей были продублированы ручным управлением, хотя такая подстраховка дорого стоила. На них компьютеры принципиально не были соединены в сеть — не существовал как таковой Корабельный Мозг, который может самостоятельно управлять кораблем. Русские командиры предпочитали иметь по отдельности ходовой компьютер, электронного наводчика, электронного штурмана и далее по списку. А экипажи умели летать и стрелять в ручном режиме. В отличие от юнитов — рациональных поборников технического прогресса.

Во время расстрела Восьмого флота погибли линкоры «Дурбан», «Портленд» и шесть крейсеров. Были расстреляны астроматки «Александрия», «Филадельфия» и «Лима». Общий счет уничтоженных юнитских кораблей достиг полусотни.

Хорошо, что без боя сдались все вспомогательные суда, включая четыре космических дока, плавучий госпиталь, заправщики и ремонтники. Понадобились два предупредительных залпа, чтобы подняли белый флаг корабли с морской пехотой. Несколько десантных катеров пытались прорваться и были сожжены. Куда они хотели уйти, не имея гиперпривода? Бог весть.

Многочисленные спасательные катера и шлюпки, аварийные плоты и ботики, которые отчаливали от гибнущих кораблей, никто топить не собирался. Юнитов вскоре подобрали и подняли на борт. В плен попали свыше десяти тысяч военморов и морпехов.

Атака Старой Земли обернулась не просто поражением одного из пяти флотов, а настоящей катастрофой. Гибель Восьмого флота настолько потрясла Адмиралтейство, что оно приостановило широкомасштабные боевые действия, пока не будет выработана новая тактика борьбы с мятежниками. Одно дело — вести регулярные сражения с грозным противником — хаарцами и одновременно бороться с партизанскими группами в собственном тылу. И совсем другое — сражаться на два фронта. Трагическая судьба Германской империи, которая дважды в течение двадцатого века попадала в такую ситуацию, заставляет задуматься…

Воспользовавшись наступившим затишьем, мятежники попытались вступить в переговоры с Адмиралтейством. Военно-Революционный комитет передал по тахионной связи официальное послание Адмиралтейству и Генеральному секретарю ООН. Ответа не последовало. Копию послания отправили на катерах-автоматах на ближайшие юнитские планеты. Все три катера были сбиты.

Увы. Руководство ООН наотрез отказалось садиться за стол переговоров с «уголовными преступниками».

Если кто-то из адмиралов был другого мнения, он оставил свои возражения при себе. Юниты были единогласны: только безоговорочная капитуляция гарантировала жизнь бунтовщикам.

Комитет Начальников Штабов после долгого и нервного совещания принял решение атаковать мятежников во всех пунктах наличными кораблями, не дожидаясь завершения войны с Великим Хааром и высвобождения главных сил Флота. Нельзя было допустить разрастания мятежа. Для этого пришлось объявить мобилизацию резервистов, расконсервировать устаревшие боевые корабли, а главное — отозвать с фронта почти весь Четвертый флот, а также часть кораблей Шестого и Второго флотов.

После гибели Восьмого флота многие русские военморы ходили как в воду опущенные. И это в разгар всеобщего ликования. Ведь люди полковника Ригерта с помощью средств массовой коммуникации организовали на Старой Земле праздничное безумие.

Жители городов вышли на улицы, как в далекой древности — после разгрома Третьего рейха или полета Гагарина. Люди кричали, свистели, улюлюкали. Они обнимались, угощали друг друга выпивкой, пели старинные русские песни. Женщины дарили военным цветы. Прямо на проезжей части начались танцы…

Порфирий Петрович был недоволен флотскими настроениями и не преминул сказать об этом Сухову в первом же телефонном разговоре.

— Не ворчите, господин полковник. Мои люди безоговорочно выполнили самый страшный в своей жизни приказ. Оставьте их в покое… Дайте прийти в себя.

— Какие-то кисейные барышни, а не бойцы! — фыркнул контрразведчик. — Не ожидал я, никак не ожидал, что так раскиснете. Великую победу омрачаете своими кислыми рожами. Это политически неправильное поведение. Сами-то хоть понимаете?

— Люди должны оставаться людьми — вне зависимости от политической ситуации, — буркнул кавторанг.

— А вы надеялись, что враг вас облобызает и благословит на свободную жизнь?! — язвительно воскликнул полковник. — Вы что — дети малые?

— Мы еще не научились стрелять по своим.

— Значит, юнитские моряки — «свои», — утвердительно произнес Ригерт.

— Вам это было отлично известно — с самого начала, — разозлился Сухов. — Ваши аналитики знают свою работу. Или вы пропустили их слова мимо ушей?

— Не зарывайтесь, Петр Иванович, — беззлобно сказал полковник. — Да, я заранее знал, чем дело кончится. Но я обязан поворчать.

— У вас каждый шаг распланирован на месяц вперед?

— Имейся возможность, я бы распланировал на целый век. Увы… — вздохнул Ригерт. — Не терплю неопределенности.

Замолчали оба. Затем полковник сказал:

— Вы, Петр Иванович, что-то хотели у меня спросить. Самое время.

— Да… — выдавил кавторанг. Трудно было перестроиться и начать совсем другой разговор. — Восьмой флот разбит. Еще вчера. Почему я до сих пор не получил приказа идти в пиратский рейд? Кого должен захватывать? Кого грабить? Брать в заложники?

Лишь толстокожий тупица не почувствовал бы в его голосе горечь.

— Вынужден вас разочаровать. Грязную работу возьмут на себя другие. Уже взяли. А вы, голубчик, должны остаться чистеньким. С незапятнанной репутацией.

— Белым, значит, и пушистым, — горько усмехнулся военмор. — А что будут делать замаравшиеся?

— Молча служить Империи — каждый на своем посту. У вас другая стезя — вести за собой.

— От победы к победе, разумеется?

— Или от поражения к поражению. Это уж как выйдет…

— Тогда чем я должен заниматься сейчас?

— Неужто позабыли план? Установкой минных полей на подступах к Старой Земле. Юниты вскоре повторят массированную атаку.

— Для этого есть минные заградители и эсминцы. На худой конец — тральщики и корветы. Гражданские корыта тоже вполне годны. А крейсера и астроматки должны выполнять серьезную работу.

— Шутки разучились понимать, господин командующий эскадрой? — пристыдил Ригерт. — Через пару минут получите приказ. Старт ударной группы — в двадцать один ноль ноль по Москве.

— Так бы сразу и сказали… — раздраженно буркнул Петр. Ему было не до шуток.