– Для чая слишком рано, – бросила, не оглядываясь, миссис Хейвен. – Я знаю таких, кто, прожив некоторое время в Англии, предпочитают виски с теплой водой или шипучкой. Как насчет вас, Уилз?

– Я сторонник льда, – ответил тот. – Если есть лед и виски. Больше люблю коктейли со льдом.

Гамаэль сел в мягкое кресло, явно чувствуя себя как дома. Миссис Хейвен сняла с какого-то предмета и поставила на пол большую медную клетку с двумя попугаями. Оказалось, что клетка стояла на современном холодильнике для льда, который выглядел в здешнем окружении совершенно неуместным. Она умело приготовила напиток, достав стакан и бутылку из столика, спрятанного за канапе из резного черного дерева. И подала стакан Джону.

– Это поможет вам справиться с потрясением от вида моей комнаты, Уилз. Потрясением, которое вы вежливо пытались скрыть. Но вы позабыли о хороших манерах, молодой человек.

– Прошу прощения, – начал, запинаясь, Джон.

– Вы не поговорили с Тото. Это может ранить его чувства.

Джон вспотел, внезапно почувствовав, что в комнате удушающе жарко. Здесь поддерживали температуру не меньше двадцати пяти градусов.

– Привет, старина. – Он наигранно улыбнулся псу.

Тото заворчал и перевернулся на атласной подушке.

– Вот. – Она подала Гамаэлю изящный конический бокал с жидкостью персикового цвета, а себе налила в старинной формы стакан нечто подозрительно напоминающее неразбавленное виски. – За взаимопонимание! – Миссис Хейвен опрокинула в рот половину содержимого стакана и села в кресло с высокой спинкой. На ее пальцах поблескивали кольца. Когда-то, много лет назад, она была картинно красива, подумал Джон. Но превратилась в карикатуру на себя в прошлом.

– Из того, что сказал вам Озман, вы, наверное, догадались, что я пригласила вас, Уилз, не просто поболтать.

– Во всяком случае, не благодаря моему мужскому обаянию, – сухо отозвался Джон.

– Не время шутить. Сейчас не до веселья. – Миссис Хейвен снова пригубила из стакана. Она заметила, что ее гость к ней присматривается. – Моя бабушка была трезвенницей. Не разрешала держать в доме ни капли спиртного. Деду позволялось выпивать только в клубе. Сама же она каждый вечер опрокидывала стакан тонизирующего напитка Прунелла, который на девяносто процентов состоял из спирта. Благодаря ей во мне развилось презрение к притворству. Если вас интересует… – она повертела стакан, – здесь натуральное кентуккийское кукурузное виски. Приобретает свой цвет от дубовых бочек, в которых его выдерживают. Я бы посоветовала его вам, Уилз, только учтите, с непривычки оно может снести голову. Хорошо, перейдем к нашей повестке дня. Озман?

Гамаэль посмотрел поверх кромки бокала на Джона. Белоснежная улыбка по-прежнему не сходила с губ. Трудно было судить, он удивлен, рассержен или просто заморожен.

– Мы, разумеется, меньшинство того клуба, о котором я упоминал, мистер Уилз, – заговорил он мягким голосом. – Но мы на сцене, и я думаю, будет правильно, если в чрезвычайной обстановке станем действовать в интересах всех остальных.

– В чрезвычайной обстановке? – переспросил Джон.

– Довольно играть словами, Озман. Ближе к делу. – Миссис Хейвен повернулась к гостю. – Не существует никакого клуба и никакого официального членства. Но мы трое и еще многие – беженцы, нашедшие приют на острове людоеда. На этот раз он может объесться, но это не большое утешение для тех, кто уже в супе.

– У меня еще есть право голоса? – невозмутимо спросил Гамаэль.

– Конечно. Я же вам его дала.

Приклеенная к губам белозубая улыбка повернулась к Джону:

– Миссис Хейвен любит сама поиграть словами. Людоед, которого она только что упомянула, это, конечно, Мун. Остров – его мир, в котором живем и мы, нравится нам это или нет. Вы, мой дорогой Уилз, уже двенадцать лет один из ингредиентов его каннибальского супа. Он попотчуется вами, как всеми остальными.

– Озман! – оборвала его миссис Хейвен.

– Я только пытаюсь пояснить мистеру Уилзу вашу метафору.

– Переходите к делу.

– Сию минуту. Положение таково: некий человек, тоже из членов клуба, хотя, уверяю вас, нам неизвестный, взбунтовался. Если следовать образной речи миссис Хейвен, один из ингредиентов супа стал несъедобным.

– Озман!

– Прошу прощения, дорогая. Вы нарисовали такую забавную картину, что я никак не могу от нее оторваться. Так вот, без выкрутасов, сэр. Кто-то хочет убить Обри во время празднования его семидесятипятилетия в субботу. Символический акт – он справляет день рождения, его убивают. Если это удастся, то, казалось, будет повод для праздника вам, миссис Хейвен, мне и нам подобным. Мы давно желали Муну смерти. Но существует большое «но», мистер Уилз.

Жара и игра словами мешали Джону сосредоточиться. Он опасался, если закурит, не сочтут ли это пожароопасным.

– Курите, сделайте одолжение. – Пожилая дама словно прочитала его мысли. Но в этом не было ничего волшебного. Джон в течение всей беседы бессознательно крутил в руке пачку сигарет.

– Наша проблема – время. – Голос Гамаэля доносился будто издалека, и его монотонность убаюкивала. – Когда Обри Муна убьют в субботу вечером, многие из нас окажутся без защиты. Людоед не оставит нас в покое, даже если умрет от заворота кишок.

– Озман! – Пожилая дама указала костлявым пальцем на Джона. – Прежде чем вы окончательно не запутались, позвольте вас спросить напрямую. Два вопроса. Вы здесь для того, чтобы убить Муна? Если да, то решились ли на это сами или выступаете от имени кого-то другого?

Джон изо всех сил старался сосредоточиться. Говорил себе: происходит именно то, на что они надеялись с Гарди. Эта чокнутая старуха, проживающая на куче старья стоимостью двести тысяч долларов, и ее загадочный дружок вполне могли оказаться теми интриганами, которые втянули его и Прим в эту передрягу. Он постарался ответить как можно осторожнее:

– Ждете, что я признаюсь незнакомым людям, что замышлял убийство?

– Жду, что вы воспользуетесь толикой здравого смысла, которой наградил вас Господь. – Драгоценные камни на пальцах миссис Хейвен вспыхивали. – Я знаю о вас все, Уилз. Кто ваш отец и как обошелся с вами Обри Мун. Если вы захотели убрать его с дороги, я вам сочувствую. Нам также известно и другое: у вас никогда бы не нашлось десяти тысяч долларов, чтобы заплатить бедняге Прим. И не в вашем характере препоручать работу другому. Если бы вы решились на убийство, то проделали бы все сами. Мы в этом не сомневаемся. Так что, в случае вашей собственной задумки и намерений действовать самостоятельно, мы надеемся отговорить вас. Но, возможно, Уилз, вас наняли, как сначала и эту Прим, тогда просим указать этого человека, чтобы мы попытались разубедить его.

– По-вашему получается, что вы с мистером Гамаэлем пытаетесь спасти Муна? – медленно спросил Джон.

Из горла миссис Хейвен вырвалось подобие рычания: