Само по себе обезглавливание не означа­ет конца казни, потому что, как только «учени­ки и зеваки» возвратятся домой, предостерегает Наставник, они будут осмеяны, каждый — своим комедиантом. Единственное, что, возможно, спо­собно заставить того замолчать, это (как обычно) сказка, о Мосте и Всем Мостам Мосте.

Поначалу мало что связывает историю о по­корном Мосте с ужасным зрелищем полуночного обезглавливания. Однако Мост мучим шутом, ко­торый уговаривает его бросить свою неблагодар­ную работу, и после долгих насмешек Мост впа­дает в меланхолию — точь-в-точь как Адам, кото­рого изводит навязчивый Комедиант. И подобно тому, как у Наставника наготове есть для учени­ков излечивающая сказка, отчаявшийся Мост мо­жет быть утешен сказкой появившегося однажды ночью Странника. Сказка о Всем Мостам Мосте это на самом деле мифическое изложение исто­рии самого Моста. Хотя нижеследующая мишна из «Поучений отцов» не имеет ключевого значе­ния для понимания этой сказки, она дает ключ к ее происхождению (5:8):

Десять были созданы накануне субботы, в сумерки: жер­ло, [ведущее в недра] земли, устье колодца, уста ослицы, радуга, ман, посох, [червь] шамир, письменность, пись­мена, [высеченные в скрижалях], и [сами] скрижали. Некоторые [авторитеты] говорят, что [в это время были созданы также] могила для Моше, учителя нашего, и ба­ран для праотца нашего Авраама. Некоторые [авторите­ты] говорят, что [в это время были созданы] и злые духи50.

Кроме брошенной в сторону реплики о злых ду­хах, все в этом неоплатоновском перечне говорит о пророчестве, освобождении, Божественном воздаянии и вечности Торы. Общего в них то, что все они чудесны по своей природе — они от­клонения от общих правил творения, они сотво­рены как исключения, чтобы служить особен­ным Божественным целям. Дер Нистер, который начал свою литературную карьеру с перепи­сывания мифа о творении, придает новый лик этой мишне, придумав чудесный Всем Мостам Мост, «который идет из глубочайшей бездны к вершине дворца». Райский дворец (или Храм) был жилищем Господа Бога, Который провел там первую субботнюю ночь творения «после недельного всемирного труда». И теперь Всем Мостам Мост

был очень доволен своей головой и не очень доволен но­гами, потому что ноги замерзли и промокли, и от влаж­ности, и тины, и налипших на них вещей, Мост чувство­вал себя не очень хорошо. Он не думал о ногах с удоволь­ствием, и это приводило к неудовлетворенности, а неу­довлетворенность приводила к жалобам; жалобам, что у него нет выбора, жалобам, что Господь Бог поспешил покинуть его сразу после Творения, покинул и совсем не проводил с ним времени. И, услышав эти жалобы, Сатана пришел к нему впервые навестить ночную зем­лю. (182)

Так что не просто злые духи, а сам Сатана при­сутствовал при творении, ожидая своего часа. Он дождался его, когда Всем Мостам Мост при­нялся думать, и жаловаться, и воображать в себе чистый свет, благодать и близость к Богу. Переделав Всем Мостам Мост, Сатана убеждает его в Божественной несправедливости: представь себе, ты был создан служить другим в воде и тине. Как только Всем Мостам Мост приходит к разоча­рованию в своем предназначении, Сатана пред­лагает ему практическое решение: «Разрушься!» Тогда, вместо того чтобы стоять прямо, соединяя высоты и глубины, он сможет связывать длину и ширину, «и всем будет легко идти по мосту, и они будут приходить именно туда, куда нужно; и ма­терия будет оправдана, потому что у бездны тоже есть свои права, и почему мы должны служить Ему, когда мы сами можем быть хозяевами».

План Сатаны — заменить вертикальную ось мира горизонтальной, потому что «у бездны тоже есть свои права», содержит определенную политическую идею, особенно учитывая, что последствия будут катастрофическими. Но пер­вородный грех творения для Дер Нистера — это не сатанинское уравнение человечества, не про­летарская программа, а патология сомнения, ко­торое буйствует с самого начала рассказа: остав­шись в одиночестве, чтобы обдумать это предло­жение, Всем Мостам Мост «ждал и сомневался, размышлял и колебался». Благодаря этому со­мнению Всем Мостам Мост не отрекается от не­бес полностью, как хотелось Сатане, а избавля­ется от бездны.

И в этот момент свет во дворце, где была его голова, по­мерк, и Господь Бог вышел из дверей второго дворца; отдох­нувший и удивленный, Он взглянул на Всем Мостам Мост, взглянул и ничего не сказал, взглянул и вернулся к Своему субботнему отдыху... Сатана не стал опять сочувствовать Всем Мостам Мосту; злой и недовольный и уязвленный неудачей своего первого посещения, он исчез с глаз Всем Мостам Моста и вернулся туда, откуда явился. (183-184)

Вот так самый психологический из рассказов Дер Нистера возвращается к первичному акту шви- ры, когда свет Божьего дворца потускнел и мост, державший глубины и высоты в постоянно под­вешенном состоянии, выровнялся. Теперь Сатана повсюду управляет расширением мостов, и он по­слал своих шутов отговаривать мосты от испол­нения их предназначения; и «из-за греха голо­вы Всем Мостам Моста и из-за угасания его све­та многие головы слетят с плеч, чтобы наполнить этот дворец света светом своих голов».

Вместе со всеми перечисленными атрибута­ми полуночного обезглавливания (коронация — это обезглавливание; и лестница, и Всем Мостам Мост ведут к небесам; свет в Божьем дворце можно зажечь снова, только если множество го­лов лягут на плаху под меч палача), внутренние истории быстро переплетаются с внешней ра­мочной. Наставник и ученики уходят, Адам воз­вращается домой, терпит ожидаемые упреки и насмешки, успокаивает себя и Комедианта, и на­чинает рассказывать истории, которые расска­зал ему Наставник. В них — исцеление от голов­ной боли.

Балансируя где-то между рассказом Кафки «В исправительной колонии» (1919) и Сефер га- маасим («Книге деяний», 1932) Агнона, гамбург­ские рассказы Дер Нистера вывели еврейскую фантастику на новый уровень с точки зрения формы и философской зрелости. Как показал анализ «Обезглавленного», его симметрия функ­циональна и безукоризненна51. История Адама и его Комедианта дает психологическую рам­ку для всего последующего действия. Рассказ Наставника, в свою очередь, представляет со­бой «реалистическую» параллель к рассказу Странника, являющуюся мифическим ядром рассказа. С философской точки зрения, как мы видели, Всем Мостам Мост Дер Нистера тоже ви­сит между мифическим и личностным полюса­ми. В начале, согласно его собственной версии лурианского мифа о творении, было чудо с мо­стом, который стоял между илистой бездной и вознесшимся в небеса дворцом. В результате пер­вичного акта швиры человек был низвергнут с небес. Но если достаточно Адамов будут гекепт, обезглавлены, недостающая часть Всем Мостам Моста будет восстановлена, а оставшиеся вни­зу смогут вновь приобщиться к Божественной реальности. Поддерживает эту прометеев­скую битву, это неудовлетворенное стремле­ние, настолько близкое к стремлению источни­ка к сердцу мира в «Сказке