В этот момент Ланс Лэйгин получил по голове удар и рухнул как подкошенный. Цветочные горшки, стоявшие на подоконнике дамы Тенар, привезены были когда-то из Хадранса, а, потому отличались тяжестью и чрезвычайной убойной силой. Свойства эти, проверенные поколениями хадрийских дев на назойливых поклонниках, Верэн учла и применила так, как учила мамаша Раинер. «Бей без предупреждения, чтобы охнуть не успел. Потом обязательно по яйцам пни хорошенько, чтобы не сразу очухался, а то бошки-то у мужиков крепкие бывают, и сразу стрекача давай», — говаривала опытная уроженка Хадранса и глаза её горели охотничьи азартом.

Но головы ученых, видимо, не отличаются каменной крепостью. Лэйгин с первого удара свалился без чувств. И пока Верэн, склонившись над поверженным врагом, размышляла, пнуть или не пнуть в наиболее уязвимую часть мужского тела, в комнату ввалилась заспанная и злая дама Тенар.

— Какого хрена здесь происходит? — спросила она.

— Обесчестить хотели! — пискнула Верэн и плотнее вжалась в спасительный угол.

— Кто кого? Ты его? — проскрипела хриплым спросонок голосом Лив. — Неправильная стратегия, Куколка. Мужика надо брать живым и в сознании.

Оскорбленная в лучших чувствах Верэн разрыдалась и раненой ланью улепетнула в свою комнату, оставив Лив бесчувственное тело незадачливого спасителя девиц.

Лив. Эспит

Заснуть не получалось. Даже в обычные дни бывает так, что вроде бы и устала вусмерть, и глаза закрываются сами собой, а стоит лечь — и сон немедленно сбегает, вильнув на прощание хвостом. Но сейчас Лив даже повертеться в постели не могла. Болела шея, помятая Палачом-Исилом, болели ладони, порезанные об его удавку, ныли мышцы и суставы, навязчиво напоминая даме Тенар, что она уже отнюдь не двадцатилетняя резвушка, и бороться с душителями безнаказанно уже не получится. Да, и голова раскалывалась тоже, и не от одних только тяжелых мыслей.

Кто будет следующим? От ответа на этот несложный вопрос зависит не так уж много, но любопытство свойственно даже Стражнице, иначе как бы она чуяла признаки бунта среди… подопечных?

Почему Кат сперва заговорила, а потом продемонстрировала приготовленный камень, понятно. Охотница решила не ссориться ни с теми, ни с другими. Навлекать на себя месть недобитой Лив кошатнице не хочется, но и разрывать отношения с единомышленниками ей не с руки. Особенно с Исилом. Демонстративное мужененавистничество — это, конечно, хорошо, однако у Кат с Палачом имелось много общего. Вот любительница кошек и выкрутилась по-кошачьи. Вызывает если не симпатию, то уважение, ибо не каждый умеет так ловко проходить по колючей проволоке над пропастью, да еще и шутки при этом шутить.

С Хилом тоже все ясно. Воитель за этот круг уже навоевался и брезгливо предпочел не марать руки, разве что советом помог соратникам. И еще отвлек дичь, усыпив бдительность своим высокомерным трепом. И это запишем, Хил. И припомним при случае.

Дина… Скорее всего, она пыталась отравить Стражницу, а единственным способом такое проделать было — подговорить Куколку. Ни на что иное, кроме отравления и еще детоубийства старшая карга не способна. Силенки уже не те. Вот когда помоложе бывает, тогда… Однако беспощадной решимости ни ей, ни Лисэт не занимать, и когда эти две ведьмы объединяются с общей целью, сам воздух пропитывается ядом. Буквально. Один раз и впрямь наварили какой-то дряни да и подмешали к запасам угля. Троих угробили, помнится. И среди всех попыток намерения Дины вызывали наибольшие опасения. Однако Лив до сих пор жива, что означает — Куколка отказалась становиться марионеткой старой ведьмы. Уже неплохо.

Следовательно, из серьезных противников остались только Лисэт и…

И Берт.

Лив вздохнула и, стиснув зубы, повернулась на другой бок.

Берт. Следующим будет он. Вот уж у кого хватит и сил, и смекалки, чтобы подготовить Овчарке роскошную западню. А у нее достанет глупости попасться. Или уже нет? Тут не угадаешь! Опять же, чувства, будь они неладны. Когда Рыжий обнимает и шепчет сладкие глупости на ухо, поверить в то, что за спиной он прячет нож, уже примериваясь, как бы половчее воткнуть его в твою печень, очень сложно. Практически невозможно. Сколько раз попадалась!

Однако и он попадался тоже. Так что шансы есть, и неплохие. Но только в том случае, если напасть первой. Но если Берт блефует? Если он не участвует в Охоте, подозрения Лив беспочвенны, и она своими руками отправит к морским и подземным человека, который… с которым…

Взаимная любовь и взаимное предательство. Смесь, невообразимо сладкая и омерзительная одновременно, но это единственное, что делает будку и цепь Овчарки хоть немного уютней и длинней.

Но на Охоте не шутят. И если нападать, то нападать всерьез. И умирать, кстати, тоже придется по-настоящему, если она ошибется… так или иначе.

Так ничего и не решив, Лив наконец-то задремала. И надо ли напоминать, каким неприятным было ее пробуждение?

Лив и Ланс. Эспит

Аммиачный раствор, словно рыболовный крюк, через нос вонзился прямо в мозги, и чья-то незримая рука вытащила сознание наружу к свету из темных-темных вод обморока. Ланс охнул, дернулся и даже не сразу понял, что с ним приключилось. Но лицо, залепленное грязью, и с каждой минутой увеличивающаяся в размерах шишка на лбу напомнили Лэйгину о неудачной попытке совершить сомнительный подвиг.

«Рыцарь, рискуя жизнью, спасает деву… от девичества! — ужаснулся он. — Это достойно занесения в анналы истории».

— А где Верэн? — с дрожью в голосе спросил он.

Вдруг цветочный горшок как раз и прервал героическую попытку?

— В своей комнате рыдает от невозможности вас кастрировать садовыми ножницами, — мрачно заявила Лив. — Умывайтесь, приводите себя в порядок.

Она самолично выбрала полотенце старенькое, но чистое, которое щедро пожертвовала на примочку.

— Счастье, что девчонка вам голову не пробила, а то дело кончилось бы столбняком. И мы потеряли бы вас до срока.

Хорошо сказано, многозначительно, с правильным акцентом. Тут и самый незаинтересованный собеседник задал бы нужный вопрос:

— А вы хотели потерять меня в строго определенное время?

Лив немного помолчала, разглядывая мурранца с отрешенным любопытством дрессировщика, чья ученая собака вдруг на самом деле заговорила. Затем Стражница прислушалась к приглушенным дверьми обиженным возгласам Верэн и покачала головой, обронив в пространство:

— А в самом деле, почему бы и нет? Кто им сказал, что это они устанавливают правила? Где записано, что я не могу их изменить?

И, решившись, бросила гостю — или пленнику, что вернее — резкое:

— Идемте. Сейчас я предпочту говорить без лишних ушей.

Говоря откровенно, Ланс не рассчитывал, что разговор примет серьезный оборот так быстро. Обстоятельность, с которой эспитцы загоняли его в угол, предполагала откровенность лишь на смертном одре. А тут, когда эмиссарша вдруг рванула с места в карьер, медлить не следовало.