До наступления темноты выяснить, кому они принадлежали, не удалось, но уже ночью справа по курсу были обнаружены вспышки фонаря, явно передававшего какой-то сигнал. Прочитать морзянку не удалось. Получалось что-то невнятное. Осторожно двинувшись на сближение, вскоре обнаружили огни неизвестного судна. Обойдя его по кругу, никого более не обнаружили и решили повторить виденный недавно сигнал, показав его незнакомцу.

Пароход сразу откликнулся, моргнув тремя короткими вспышками, и пошел к крейсеру. «Аврора» довернула навстречу, держа малый ход и приготовив орудия к бою. Когда корабли разделяло уже менее полукабельтова, с мостика крейсера через мегафон по-английски приказали лечь в дрейф, выключить все огни и не пользоваться радио.

На встречном пароходе все исполнили неукоснительно, почти сразу ответив на ломаном английском, что являются японским армейским транспортом «Кума-Мару» и следуют в Хиросиму. Это сообщение тут же повторили на японском, попросив назвать себя.

С «Авроры» ответили, снова по-английски, что высылают шлюпку с офицером. К этому времени крейсер уже вплотную приблизился к остановленному судну, так что морочить голову было бесполезно. Несмотря на ночь, кириллица в названии на борту читалась невооруженным глазом.

Поднявшиеся на палубу транспорта русские моряки обнаружили множество раненых, больных и инвалидов. Беглый осмотр трюмов, мостика и каюты капитана ничего не дал. Нашли лишь мешки с ячменем и рисом, а в ходовой и штурманской рубках дымились свежие горки пепла. Все секретные документы, карты и сигнальные книги были сожжены или выброшены за борт. Из оставшихся судовых документов выяснилось, что пароход идет обратным рейсом из Чемульпо, не имея генерального груза, и доставляет в госпитали Хиросимы и Куре раненых, тяжело больных и списанных из армии по инвалидности солдат. Даже на первый взгляд было понятно, что пассажиров на борту гораздо больше положенного.

На вопрос об этом шкипер заявил, что из-за нехватки транспортов их пришлось взять почти вдвое против нормы. Перевязочные средства закончились еще вчера, лекарств нет. Оба врача, выделенные в сопровождение, не спят с самого выхода в море, пытаясь, хоть что-то сделать, так что капитан был бы признателен, если бы покончили с формальностями быстрее. Он сказал, что сам в прошлом морской офицер, потому все понимает и ни в чем не винит русских. Просто его пароходу и всем, кто на нем оказался, не повезло. Такова судьба. Ни капитан, ни его помощник не скрывали, что перевозили грузы для японской армии на континенте, держались спокойно, ни о чем не просили. На вопрос о других судах, возможно, находящихся поблизости, просто не ответили.

Результаты досмотра голосом сообщили на державшийся рядом крейсер. Хотя «Кума-Мару» был новым судном в две с лишним тысячи тонн вместимости и полным ходом более двенадцати узлов, а потому мог стать вполне приличным призом, его все же решили отпустить. Из шлюпки на пароход передали все имевшиеся медикаменты и, пожелав счастливого пути и не встречаться более до окончания войны, отвалили от борта. Японский капитан еще долго провожал русский крейсер напряженным взглядом, ожидая мину в борт или залпа из темноты, но ничего так и не произошло.

Отпустив «Кума-Мару», двинулись дальше. Встречных судов более не попадалось. Решили довернуть западнее, но также никого не встретили и повернули на юг. Всю первую половину ночи шли этим курсом большим ходом. Через пролив Осуми прорываться не решились, считая его перекрытым дозорными силами противника. С навигационной точки зрения этот путь был самым оптимальным, а потому не безопасным.

Конечно, крейсер имел все шансы успешно пройти через него с боем, и даже с серьезным ущербом для противника, но тогда главная задача по дезинформации японцев была бы сорвана. Решили попробовать обогнуть Танегасиму с юга, после полуночи снова повернув на юго-запад и уменьшив обороты на винтах.

Так шли, пока не обнаружили огоньки рыбацких флотилий под восточным берегом острова. Осторожно начали приближаться к ним. Исходя из опыта плавания у японских берегов, считалось, раз есть рыбаки, боевых кораблей поблизости нет.

Ориентируясь по тусклым фонарям и ведя постоянный промер глубин, удалось подобраться вплотную к острову. Вскоре смогли точно определиться по береговым ориентирам. Это позволило скрытно обогнуть его с юга и подняться к северу проливом Танегасима. Сокращая расстояние, этот маршрут позволял одновременно избежать пересечения вероятных японских дозорных линий, возможно, уже развернутых южнее Кюсю.

К рассвету крейсер миновал проход между островами Мисима и Такесима, лежащими примерно в двадцати милях к юго-западу от залива Кагосима. Здесь рыбаков было гораздо больше. Они спешили в море на рассветный лов. Их многочисленные флотилии, формировавшиеся под берегами островов с обоих бортов и выдававшие себя огнями керосиновых фонарей, имевшихся на каждой шхуне или джонке, позволяли ориентироваться в проливе, где имелась одинокая скала, Шова, вокруг которой тоже были лодки.

К этому времени на «Авроре» уже почти полсуток продолжался угольный аврал. Начиная с трех часов дня, постоянно перегружали уголь из кормовых запасных ям в расходные, для чего даже пришлось снять с боевых постов прислугу от орудий средних плутонгов и их подачи, поскольку пушки все равно наглухо зачехлили парусиной. За ночь успели перегрузить около ста тридцати тонн. Это обеспечивало некоторый запас, на случай серьезного боя, когда перегрузочные работы придется остановить, чтобы иметь в действии всю артиллерию.

Выйдя на чистую воду севернее Мисимы, повернули на северо-запад, снова добавив хода. Угля не жалели, и мощность механизмов подняли почти до предела. Нужно было как можно быстрее удалиться от Мисимы, над которым более чем на шестьсот метров возвышался конус вулкана Иодзима. Желательно еще до того, как окончательно развиднеется.

Когда рассвело, удалось уйти на десять миль. Для усиления отвлекающего эффекта уголь в топках начали поливать машинным маслом. Береговая полоса и расположенные там наблюдательные посты скрывались за горизонтом. Над водой держалась дымка, выше которой был виден только смазанный ветром шлейф дыма, так что считалось вероятным введение в заблуждение береговой обороны противника такими простыми методами.

Встречные небольшие парусные суда даже не пытались останавливать, чтобы не терять времени. Они спешили укрыться под берегом. Серьезно повлиять на нарушение секретности это вряд ли могло. Если даже они сообщат, что встретили русский крейсер, он вполне мог быть головным дозором целого флота, скрывающегося в дымке за его кормой. Все котлы держались под парами, а механизмы, и без того работавшие почти на полную мощность, в готовности дать самый полный ход по первому требованию.

Небо было ясным. Ветер почти совершенно стих, но зыбь оставалась еще весьма чувствительной. На «Авроре», определившись по открывшемуся вдали слева острову Куросима и все еще торчащей за кормой над горизонтом вершине вулкана Иодзима, довернули к западу, по-прежнему не сбавляя хода и держа в готовности к бою только носовые и кормовые плутонги. Перегрузку угля решили продолжать, сколько позволит обстановка.