Старец как раз заканчивал свой рассказ о том, как бросил руководить бандой пиратов и посвятил себя изучению магии, чтобы научиться колдовать и влюбить в себя девушку, которая когда-то его отвергла. К сожалению, получив эти знания, он понял, что и он, и его избранница уже постарели, поэтому он влюбил в себя старую, противную бабу. Сара и Крушигор рассмеялись, и даже на лице Шулера, который делал вид, что его ни капли не интересует рассказ, появилась улыбка. Только Яшек по-прежнему внимательно слушал и не видел в истории финна абсолютно ничего забавного.

– Думаешь, меня в конце ждет какая-то мораль? – Кутшеба издевательски улыбнулся, за что Грабинский одарил его взглядом исподлобья и что-то пробурчал.

– Разговоры с тобой, Мирек, это пустая трата времени. Вы, трезвые, не способны смотреть на мир с широкой перспективы, вот. Я зря язык напрягаю!

– Скажи прямо, в чем дело. Легче будет.

Грабинский, который только что осознал, что, по правде, он и сам не понимает, в чем дело, выкрутился, заявив, что в легендах мудрецы и провидцы никогда не высказываются прямо, по причине чего и Кутшеба поймет всё в свое время, то есть когда дорастет.

– А ты, провидец, как думаешь, Шулер прав? Его дочь действительно какая-то богиня богов?

– Я думаю, что им, как и нам, просто необходимо верить. В кого-то. Какой смысл имеет жизнь богов и демонов? Они живут по правилам, взятым из легенд. Время от времени кому-то помогают, кому-то мешают, но ни к чему не стремятся… Никто не может их спасти. А мы научили их верить в спасение. И не важно, кто на самом деле эта Ванда. Важно то, по кому они скучают.

– …и вот Черномор крадет княжну и самых красивых девушек, чтобы на них жениться, – заканчивал свой рассказ старец. – Потому что он ищет себе жену, и обязательно самую красивую. Ему не удалось еще ни одну удержать, потому что всегда приходил герой и спасал девушек.

– Я! Я! – невольно вырвалось у Яшека, но энтузиазм парня погас сразу же, когда из горла Шулера вырвалось рычание – такое же непроизвольное, но от этого не менее грозное.

– И вы таким героям помогаете, да? – спросил Кутшеба, пока не дошло до драки, так как Крушигор уже порывался защищать Яшека. – Вот так, по доброте душевной?

– На свою душу не жалуюсь, – ответил старец. – Она помнит, что у меня свои счеты с этим карликом. А из-за того, что свою любовь я загубил, теперь помогаю спасать чужие. Вы же пригласили меня к костру, накормили и напоили. Так что я вам отплачу. Во-первых, подскажу, что вся сила Черномора в его бороде. Если ее отрезать, он потеряет свое могущество. Во-вторых, я расскажу вам, где живет чародей.

– А что, не в тридевятом царстве? – прыснул от смеха Грабинский.

– По правде говоря, когда-то его дом был там. Но замок национализировали, когда на тех несчастных землях воцарилась Революция. Он сбежал на Дикие Поля, как многие до него и после него. Место жительства он поменял, но привычки – нет. Всего в трех днях пути отсюда в течение пяти дней выросла Одинокая гора. На ее вершине Черномор построил себе новый дворец. Если у вас есть карта, я покажу вам, где это.

– А вы не пойдете с нами? – забеспокоился Яшек.

– Я буду вам только мешать. Черномор почует меня и сбежит. Но не волнуйтесь, я буду опекать вас. По-своему.

* * *

Май 1968 года по старому календарю, пятьдесят третий год Предела, шестнадцатый год Мира, Вечная Революция

– Каждый справляется, как умеет, – охотно пояснял человек из Красной Стражи, выпив самогона с Кутшебой и Шулером. – Вы, товарищ, служите Красной Революции так, как никто другой не смог бы, но и я изо всех сил стараюсь. Только по-своему. Люди иногда знакомятся с рапортами о таких, как вы, о вашей службе, и у них аж сердце замирает. Вы, наверное, издалека прибыли, я раньше вас тут не видел.

– Я отслужил свое в Республике Наций, – пояснил Кутшеба. – Двенадцать лет с буржуями.

– Тяжкая это служба, – согласился стражник. – И как там?

– Скверно. Все, как рассказывает Партия, – надувательство, хаос, бедность.

– А я ни на миг не сомневался, что именно так. А сюда по какому делу приехали?

– Не ваше дело.

– Служба, понимаю. Но может, я мог бы вам пригодиться?

Такого человека Кутшеба встретить даже не надеялся. Каждый день, проведенный на землях Революции, убеждал его, что люди тут порабощены до такого уровня, какого человечество еще не знало. Даже мысль о бунте казалась здесь невозможной, ведь из людей высосали все эмоции, превратили их в бездумных, лишенных собственной воли рабов. Однако людской род смог выжить даже в таких условиях, жаль только, что в своем наихудшем виде. Самое мерзкое, по мнению Кутшебы, состояло в том, что единственные люди, которые еще обладали какой-то волей и свободой, были палачи и надзиратели за невольниками, но это его не удивляло. Но могла ли эта служивая вошь оказаться полезной? Мара предупреждала, что нужно остерегаться этого человека, он не был предан никому и наверняка замышлял что-то против Кутшебы, как и против начальства, мечтая об идеальном доносе, который позволил бы ему подняться наверх. Мысль, что только такие, как этот тип, могли бы откликнуться на призыв Ростова, огорчала его.

– Не все так уверенно и охотно идут на сотрудничество, как вы, товарищ, – наконец решился он. – Среди нас много товарищей, которые не так хорошо понимают идеи и потребности Революции.

– Контрреволюционеры! – сразу понял стражник.

– И да, и нет. Видите ли, контрреволюционеров легко поймать. Они готовы покуситься на матушку Революцию. Но есть и такие товарищи, которые носят в сердцах… не предательство, а сомнение. Они не такие плохие, их можно переучить. Они просто слабые.

– И таких вы ищете?

– Возможно.

– Я думаю, что мог бы вам прямо сейчас кое-кого показать, – отозвался стражник, подумав минуту. – Номер 1485, например. Он мог бы больше выкладываться на работе, если бы не его склонность к бесцельной задумчивости. А номер 2435 иногда уходит в свои фантазии. Так или иначе, но она выглядит мечтательной, – он вдруг начал говорить быстрей. – Знаете, товарищ, у нее становится такое глуповатое выражение лица, как будто ей что-то снится. Это значит, что… Но нет-нет, я не обвиняю её в мыслепреступлении, товарищ! Не думайте, что я знаю, что это за фантазии, я просто так говорю…

Он аж вспотел, а Кутшеба понял, что в этом мире уже то, что ты знаешь такие слова, может быть признано преступлением.

– Те, кто защищает Революцию, вынуждены иметь дело с контрреволюционной терминологией, – сказал он успокаивающе, хотя страх маленького человека был ему приятен. – Вам не о чем беспокоиться, товарищ.

Он думал, что успокаивал стражника, а на самом деле только пробудил в нём подозрительность. Настоящий комиссар не отпустил бы так просто того, кто понял, чем являются мечты. Разве что он уже уготовил ему исключительно незавидную участь. Кутшеба не понимал настоящий ход мыслей стражника, однако заметил вдруг появившееся в его взгляде недоверие. Кутшеба заверил его, что обратит внимание на номера 1485 и 2435, а также, что если он окажется достаточно выносливым и преданным, то может в будущем надеяться на повышение. Наконец, он оставил его и как можно быстрее двинулся по направлению к колхозу.