– Я лишь пытался оценить шансы на переговоры, – Чус усмехнулся, притворяясь, что не заметил неприязни собеседника. – Но я приму ваш отказ к сведению. Однако это не означает, что я воздержусь от того, чтобы поинтересоваться, что вас сюда привело.

– Так просто я от вас не отделаюсь, да? Тогда слушайте. Меня сюда привел контракт, а господина Якубовского – желание утереть нос вашему патрону. Если бы здесь не было марсианина, здесь не было бы и Якубовского. Вся эта экспедиция – это нонсенс, игра амбиций двух могущественных бизнесменов. Причем очень опасная игра.

– А Кутшеба? – рискнул Чус. – Что вы слышали о Кутшебе?

– Кто такой Кутшеба? – маг поднял бровь в притворном удивлении, и Чус почувствовал, что попал в цель. Однако больше он у мага ничего не спрашивал.

До вечера он пытался поговорить с другими людьми Якубовского, но не узнал больше ничего. Хуже того – кто-то, похоже, отдал приказ избавляться от него как можно быстрее, потому что каждый следующий его собеседник отвечал всё более неохотно или просто упрямо молчал, а один вообще стал угрожать ему.

Только ночью, когда он лег спать, нашелся тот, кто захотел с ним поговорить. Он подкрался, пользуясь темнотой, и, проявив здравомыслие, сперва закрыл ему рот ладонью. Чус дернулся, схватил руку нападавшего, но тот был слишком силен.

– П-перестаньте брыкаться! – прошипел он. – Тихо! Спокойно! Я п-пришел п-поговорить. Вы спрашивали о Кутшебе. Почему? Не здесь! Отойдем немного.

Они отползли от лагеря. Хотя Чус и был заинтригован, за таинственным информатором он следовал неохотно. Может, Якубовский приказал его убить? К тому же не стоило пересекать охранный круг, который маг нарисовал вокруг лагеря. Настроения не прибавило и то, что стража не заметила их ухода. Получается, так же просто любой мог проникнуть в лагерь и перерезать горло спящим?

– Кто вы? – спросил он, когда они остановились. Костер, горевший посреди лагеря, отсюда показался Чусу слишком маленьким. Сколько они ползли в полном молчании? Десять минут? Пятнадцать? Эх, стар он уже для таких приключений.

– К-кто я – это не ваше дело, – ответил тот шепотом. – Почему вы спрашивали о Кутшебе?

Тьма скрывала силуэт мужчины, а его лицо закрывал платок. Чус поставил себе мысленную галочку расспросить про заику.

– Он меня беспокоит, – Чус не соврал. – Я слишком мало о нём знаю.

– Х-хороший солдат. Но ходит всегда своей дорожкой. Г-господин Чус, ни вы, ни я не знаем всего, что тут происходит. Я не знаю, чего хочет Стах…

– Стах?

– Кутшеба. Я познакомился с ним, когда его звали Станислав.

– Ах, в Кельце! – Чус вспомнил, что во время службы у Буртовецкого Кутшеба скрывался под именем Станислава Бора.

– А в-всё-таки вы много знаете, – просипел незнакомец. – Может, слишком много?

– Тем более я могу быть полезен. Вы говорили, что мы не знаем всего. Что вы имели в виду?

– Скажу, когда согласитесь сотрудничать.

– Не зная с кем?

– Главное, что я знаю, кто вы. Согласны?

– Согласен.

– Тогда слушайте. Якубовский нанял меня, потому что боится Сташека. Он знает, что тот, кто убил Буртовецкого, поехал с вами. Я должен указать ему на этого человека.

– Указал?

– Ещё нет.

– Почему?

– Потому что я обязан Сташеку жизнью. А не предательством.

– Тогда почему «ещё нет»?

– Потому что Сташек, представьте себе, сам попросил меня, чтобы я сдал его Якубовскому.

Всё это нужно было обдумать. В правильный момент. Лучше всего на свежую, отдохнувшую голову, а значит, утром. Но Чус знал, что времени до утра у него нет.

– Чего вы от меня ждете?

– Прикрытия, если всё посыплется. Я не знаю, во что играет Якубовский, не знаю, во что играет Стах, и не знаю, во что играете вы. Я слишком приблизился к аду и не уверен, что кто-то спасет мою уродливую тупую башку, если все начнут стрелять друг в друга. А то, что рано или поздно начнут, мне подсказывает каждая клеточка моего тела. Ты близок к марсианину. Если вы выиграете, скажешь ему, что я помог.

– Это я могу вам гарантировать. Если выживу, конечно. Пожмем друг другу руки?

Не получив ответа, Чус понял, что говорил в пустоту. Его собеседник пропал, отполз совершенно беззвучно. Служащий выругался, ему ужасно не понравилось, что его оставили одного. Он потихоньку и очень осторожно пробрался в лагерь, всё время ожидая, что стражники заметят его и застрелят прежде, чем узнают. Когда наконец он добрался до своей подстилки, его била нервная дрожь.

Выходит, Якубовский был тут из-за Кутшебы, а не из-за марсианина? И кто, черт возьми, этот парень?

«Я точно стар для таких приключений», – подумал он, прежде чем уснуть.

* * *

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Дикие Поля

Пока старец рассказывал о своей молодости, полной приключений, любви и разбойничьих дел, а таково было обычное вступление к основному повествованию, Кутшеба сел возле Грабинского, который обиделся на финна из-за его страсти к алкоголю и теперь держался от него подальше.

– Ты глянь, как рассказывает свои сказочки! – неприветливо пробурчал бывший железнодорожный инспектор. – Чувствуется практика. Интересно, скольких он еще разведет на хорошую водку?

– Яшек слушает как завороженный.

– Чтобы заворожить Яшека, достаточно показать ему кафельную плитку в туалете. Мы как-то разговаривали с ним о железной дороге, ты будешь в шоке: он рассказывал, что во время пересадок больше всего любил посещать вокзальные сортиры – именно потому, что восхищался плиткой и надписями на дверях.

– Я слышал, что есть маги, которые гадают на изразцах.

– Конечно. А еще поэты, слагающие целые эпопеи по надписям на дверях. Это значит, что на них стоит тратить время?

– На этого, который здесь, стоит. Я видел разных старцев в Диких Полях. Этот другой.

– Тут всё другое, Мирек. С тех пор, как я к тебе примкнул, меня не покидает ощущение, что я оказался в самом сердце сказки. Ты не живешь обычной жизнью, ты понимаешь это?

– Вот удивил!

– Не понимаешь. Тебе кажется, что сам факт, что тобой движет месть, является чем-то необычным. А я не об этом. Видишь ли… обычная жизнь – это вставать утром с уверенностью, что не случится ничего чрезвычайного. Что человек выпьет себе утреннюю рюмку водки, потом немного поскучает по дороге на работу – такой же, как всегда, потом выполнит свою работу, поболтает с теми же людьми, а за вечерней рюмкой водки забудет о прошедшем дне, как будто его и не было. С тобой всё по-другому. Не потому, что тобой руководит одержимость, а потому, что ты живешь как в сказке. Даешь себя нанять и уже через мгновение крадешь дирижабль, едва ли не дерешься с великаном, проводишь воздушный бой, приезжаешь в сказочный город. А как только покидаешь его, какой-то чародей на летающем волке крадет дочь твоего друга, и ты бросаешься в погоню и в первый же день встречаешь в степи того, кто выглядит как очередной полоумный маг. Мирек, такие вещи не происходят в нашем сумасшедшем мире. Я слушаю бредни этого деда, и эта его баллада ничем не отличается от твоей жизни. Я об этом говорю.