В Первомайске Митяй провёл целую неделю. Одёрнув Алаура и поставив на место Сомналу, а заодно дав им новые имена, Антон и Софья, он организовал масштабное и очень торжественное сватовство князя Дениса к княгине Ольге. Оно произошло через двое суток, для чего им пришлось с вечера уехать из лесного городка, а наутро снова приехать. Пипл пришёл в восторг, увидев князя, восседающего во всём белом на Ижике позади Дмитрия Олеговича, дарителя говорящих камней. На этот раз Митяй выставил на стол хмельные меда, правда, крепостью всего в шесть градусов, так что никто не надрался в лоскуты, но всем было очень весело. Гремела музыка из бумбокса, и народ водил хороводы под различные мелодии. Ну а что касается поляны, то та была накрыта просто знатная, да и свадебные дары князя Дениса аларам пришлись по душе. То, что у большой матери объединённого племени Дмитрограда будет теперь всего один охотник, к тому же вождь, аларам понравилось, и никто даже и в мыслях не держал остаться в горах.

Митяй хотел было увезти из ущелья детей, чтобы те пережили суровую зиму в тепле, но обломился. Им и в Первомайске жилось неплохо. Княгиня Ольга, отправлявшаяся в будущий Дмитроград, который им всем ещё только предстояло построить, чтобы в нём поселилось объединённое племя, сказала, что вместо них нужно забрать самых сильных олродов и два десятка охотников, чтобы те поскорее начали ведловать над быками и носорогами, которых следовало превратить в тягловую силу, а дети прекрасно переживут зиму и дождутся весны дома.

Митяя не очень-то волновали проблемы Дениса, но ему нужно было срочно взяться за обучение Ольги. Чтобы не осиротить племя, он оставил в Первомайске Таню. Та уже столько от него нахваталась, что сделалась на редкость ценным кадром. Оставалась с ней мать, получившая новое имя – Раиса, и ещё одна тётка, правда, двоюродная, но с говорящими камнями. А вот Антона и Софью, на которую сразу же положил глаз Олег, хотя та и была старше него на четыре года, Митяй решил забрать с собой, чтобы тоже начать обучать их всяким премудростям. Тем более что брат Тани теперь и сам тянулся к нему.

Обоз у них увеличился. Ольга приказала охотникам привести ещё пару носорогов и запрячь их в большую лодкотелегу, что они и сделали. Всего из Первомайска уезжало сто двадцать семь человек, и через неделю они добрались до Дмитрограда. Там мастера уже завершили строительство двух домов, а потому разместить удалось всех.

Для Митяя наступили горячие деньки, но теперь ему было на кого опереться, да и мастеров он уже успел кое-чему обучить. Прощание с Таней не превратилось для него в проблему, та всё прекрасно понимала. Ольга, хитро улыбаясь, сказала ей, что она разрезала племяннице сдерживающий узел, и когда Митяй приедет в Первомайск, то сразу же станет ясно, хранила она ему верность или нет. Сам же Митяй отнёсся ко всему спокойно, полагая, что Тане есть что и с чем сравнивать, а думать о том, чтобы гульнуть налево, ему не приходилось.

В Дмитроград приехали в основном одни мужчины, и им всем, кроме некоторых счастливчиков, дня сватовства предстояло ждать до весны. Князь Денис на всякий случай предупредил охотников-аларов, что за посягательство на чужих жён те будут строго наказаны, но они в этом плане куда больше боялись княгини Ольги, ведь та могла запросто завязать сдерживающий узел на кого угодно, хоть на носорога. Теперь, когда у большой матери имелись при себе говорящие камни, и не у неё одной, она превратилась в очень грозную ведлу. Правда, ведла эта беспрекословно подчинялась одному-единственному человеку, Митяю, и вот почему. Все восемь ведл с говорящими камнями почему-то решили, что раз он их им дал, то, значит, может, даже не отбирая, просто лишить камни силы, а это было даже пострашнее, чем лишиться жизни. Поэтому дисциплина сначала в обозе, а затем в Дмитрограде была железная.

Через три дня после прибытия в Дмитроград две родственницы и подруга Ольги сели в Шишигу, к которой прицепили лодкотелегу, и Игнат вместе княжичем Михаилом отвёз их в Новокубанск.

Игнат обернулся за неделю, привезя с собой четыре дюжины олродов. Митяю требовались рабочие руки, и эта поездка оказалась весьма своевременной и не последней. В феврале началась такая оттепель, что даже реки местами вскрылись. Зато это позволило начать большое строительство на добрых полтора месяца раньше.

Главный ведл-нефтяник собрал из чугунных отливок здоровенную прямоугольную трубу длиной в двадцать пять метров и большую толоку, которую его ученики-веданы всей толпой опустили на гранитное дно Нефтяной, на месте выхода нефти, и обложили под водой здоровенными каменными блоками. На нижней части трубы Митяй сделал широкие полки, покрыл их двадцатисантиметровым слоем мастики, и, поскольку нефть из-под земли вытекала довольно-таки тёплая, то под весом трубы и каменных блоков та должна была, нагревшись, заполнить собой все неровности и устранить возможные протечки. В верхней части трубы он устроил широкое сливное отверстие и перекрыл её металлической крышей. Вся конструкция возвышалась над рекой почти на семь метров, и уже довольно скоро в большое нефтехранилище, построенное из кирпича, сначала потекла нефть с водой, а затем уже и чистая нефть. Через неделю, открыв задвижку в самом низу нефтехранилища, ведлы-нефтяники осторожно слили воду и вскоре навсегда забыли, что такое нефть, чуть ли не пополам смешанная с водой.

О строительстве нового нефтеперегонного завода речи пока не шло, но гончары изготовили ещё два керамических самовара и первым делом улучшили качество бензина. Параллельно с этим ведлы-керамисты под руководством Митяя построили в феврале, прямо на красных глинищах, кирпичный завод с настоящей туннельной печью, отгороженный высоким забором. Он находился в двенадцати километрах от стены, на другом берегу Нефтяной, и уже в середине марта начал выдавать продукцию, очень нужную для строительства домов и множества новых цехов.

Теперь у него имелось под рукой четыреста двадцать пар рабочих рук, не считая женщин и детей, так что работа продвигалась быстро, а вот обучение не очень. Митяй, однако, не стоял на месте и часто читал лекции новым ученикам. Хотя работы было невпроворот, он не вводил никакой потогонной системы, но сам ушатывался в хлам, пусть уже не физически, а скорее морально. Всё-таки ему было тяжело без Тани. В литейке и в кузнице работа шла чуть ли не в ритме стахановского вальса. Митяй начал строить водяную Шишигу, а к ней в довесок ещё и большую баржу. Оба судна, одно восемнадцати метров в длину, а другое тридцати двух, строились из дерева, причём довольно странным образом – кверху днищем, а рядом с ними изготавливалась стальная, паяная обшивка корпуса из стали пятимиллиметровой толщины. Увы, по-другому он построить суда с обшитыми сталью деревянными корпусами не мог. Паять швы обшивки на дереве означало только одно – устроить пожар на верфи. Проще нахлобучить изготовленную стальную обшивку, подняв её за ребро, проходящее посередине, талями, посадить на мастику, а потом прикрутить к рангоуту с деревянной обшивкой корпуса длинными болтами.

Народу в литейке и кузнице прибавилось основательно, а потому, заменив футеровку, начиная с середины февраля чугун выплавляли из железной руды ежедневно, и теперь в доменку загружалась не только шихта, но и летели чугунные слитки, а также все металлические обрезки и обломки. Обе мартеновских печи, старая и новая, также не простаивали, а поскольку Митяй много времени проводил с металлургами, кузнецами, химиками и нефтяниками, приходя к ним с ноутбуком, а те частенько сами неслись к нему, чтобы срочно ознакомиться с нужной им информацией, то обучение продвигалось вперёд, и он поражался, как быстро ведлы каменного века постигают столь мудрёные науки. Ещё больше он поражался тому, что сам стал разбираться в самых сложных технологических вопросах на порядок лучше. Хотя ни у кого из вчерашних олродов не было говорящих кристаллов, став ведлами, они прогрессировали буквально на глазах. Особенно поражал Митяя Игнат. Этот парень сделался его правой рукой, и сам, без каких-либо дополнительных подсказок, разобрав до последнего винтика маленький токарно-винторезный станок, за месяц изготовил из липы точно такой же, только в пять раз больше размером, по этим моделям отлил все заготовки из отличной стали, а затем довёл их до ума и собрал в отличный станок с патроном на пятьсот миллиметров, так что теперь они могли протачивать на нем не только валы, но и чугунные колёса.