– Не могли бы вы предъявить свои таможенные документы? – попросил один из мужчин, не обращая внимания на радостные всхлипывания пока ничего непонимающей Илзы. – Вы обвиняетесь в мошенничестве…

– В чем дело, Бьерн? – услышав последние слова незнакомца, вдруг испуганно спросила Илза.

– Успокойся, девочка, – постарался улыбнуться Сальминг. – Скорее всего, это какое-то недоразумение и меня с кем-то путают.

Не выпуская чемоданчика из левой руки, правой он достал документы, протянул мужчине и тут же почувствовал, как на его запястьях захлопнулись наручники.

– Извините, мадам, – широко улыбнулся один из мужчин Илзе. – Со свадьбой придется года три подождать. Вашему жениху предъявляется обвинение в сбыте краденых машин и незаконном получении страхового возмещения.

Сальминг обернулся и увидел, как еще двое парней вели под руки Лундквиста. Тот улыбался и нагло смотрел ему в глаза.

– Сальминг, это ты втянул меня в свои махинации, – крикнул он ему и истерически засмеялся. – Я же говорил, что меня поведут за решетку только после тебя. Так и случилось…

– Какая сука! – процедил сквозь зубы Бьерн, отвернулся и увидел прямо перед собой Илзу. Она плакала.

– Кто? Я сука? – почти шепотом спросила она.

В это время к ним подъехала «Вольво», и Бьерна усадили на заднее сиденье. Между двух мужчин.

– Я люблю тебя, Илза! – громко крикнул он, когда дверцы уже закрылись и машина тронулась.

Шамиль пересчитал деньги. В дипломате, который передал ему Грек, было ровно шестьсот пятьдесят тысяч. Фотию нужно было отдавать миллион. Но Шамиль был далеко не уверен, что Фотий останется доволен этим самым миллионом. Аппетит, как известно, приходит во время еды. И нужно было совсем не знать повадок негласного короля игорного бизнеса, чтобы полагаться на его честное слово. Наверняка, когда Шамиль передаст Фотию «дипломат» с должком, игорный король не будет удовлетворен полученной суммой. Скорее всего, придумает какой-нибудь повод и попросит добавки. К тому же Шамиль знал, что если полгода назад московские братки сделали исключение для чеченца и позволили ему остаться на московском автомобильном рынке, то после этого случая с Фотием его всеми правдами и неправдами вынудят свернуть бизнес. А если дело к этому идет, то стоит ли расплачиваться с Фотием? Не лучше ли покинуть столицу и податься в южные края, поближе к исторической родине?

В каморку Сурена, где Шамиль только что пересчитал деньги, постучали. Дверь открылась и на пороге появилась балерина. В руке она держала дымящуюся сигарету. Глаза ее слегка припухли, но на лицо уже было наложено необходимое количество макияжа.

– Ну, как ты позабавилась с моими ребятишками, Лейла?

Она сделала затяжку и, ничего не ответив, отвернула голову в сторону.

– Да я смотрю, ты недовольна проведенным временем! Неужели и в самом деле влюбилась в Грека? Зачем он тебе, девочка? Если неделю назад он и имел какие-то деньги, то теперь он нищий. А ты, я это хорошо знаю, нищих не любишь!

– Почем тебе, Шамиль, знать, кого я люблю, а кого ненавижу? – Она подошла к столу, за которым сидел Шамиль, и затушила сигарету в пепельнице. – Зачем ты меня вызывал? Что я еще должна сделать, чтобы ты оставил меня в покое?

Шамиль поднялся, взял за подбородок балерину:

– Хочешь, я тебя сейчас отправлю к Греку и оставлю с ним навсегда?

– Что я должна сделать? – повторила она.

– Ты должна узнать, есть ли у него еще деньги?

– Но ты же сам сказал, что он теперь нищий!

Шамиль слегка оттолкнул от себя подбородок девушки:

– Это он так сказал. Но мне кажется, с него можно еще кое-что взять. Так вот, я тебя отправляю к нему. Так что постарайся убедить своего любимого, чтобы он собрал еще сто пятьдесят тысяч. Ему есть что продать.

– И если он отдаст?

– Я вычеркну его из списка своих друзей, а тебя из маркитанток. И оставлю вас в покое.

– А если у него нет?

– Тогда ты отработаешь. – Он хищно улыбнулся. – Это сколько клиентов нужно обслужить за сто пятьдесят тысяч долларов?…

В кабинет вошел Сурен, и вопрос остался без ответа.

– Босс, колонна к выезду готова.

– Чего тогда ждете? – Шамиль отвернулся от балерины и вопросительно взглянул на Сурена.

– Сопровождающая милицейская машина запаздывает.

– До аэродрома полтора часа езды. Столько же отведено на погрузку. Успеешь?

– Жду еще полчаса. Если его не будет, то тронемся своим ходом. Правда, деньги придется ментам раздавать налево и направо…

– Если нужно, возьми мой «Мерседес»…

Сурен на несколько секунд задумался и наморщил лоб:

– Да нет необходимости. В колонне у каждого своя машина, а обратно доедем и на автобусе.

– Хозяин – барин, – ответил Шамиль и, когда Сурен уже взялся за ручку двери, остановил его вопросом: – А что, Сурен, этого молодого щегла Климова нашли?

Сурен повернулся и развел руками:

– Нигде не объявлялся.

– А ты уверен, что художник денег не брал?

– Теперь уверен, – кивнул Сурен.

– Почему теперь? – поднял брови Шамиль.

– Я бы на его месте, после того что ему пришлось пережить, сознался. А ты знаешь, что я – не из робкого десятка. Просто ему действительно нечего сказать.

– Да, вот еще что… – Шамиль посмотрел в сторону девушки, которая все это время, опустив голову, молча сидела на стуле и, казалось, ничего не слышала. – Контракт Сосо с Греком остается в силе. Только машины, которые заказал в Калининграде Грек, получим мы. Так что после отправки этой партии, готовься к получению новой.

– А чего к ней готовиться? – с удивлением посмотрел на своего шефа Сурен. – Боксы все будут пусты.

За окном раздался вой милицейской сирены. Сурен улыбнулся и посмотрел на часы:

– Все о'кей, Шамиль. Сопровождающий приехал. Мне пора. Где тебя искать вечером?

– В морге, – пошутил Шамиль. – Я пойду туда отдать последние почести нашему другу Греку, – и он кивнул на балерину, – если, конечно, она не сможет убедить его в своей любви…

Валька вывел «Паджеро» последним и пристроился в конец колонны. Это был тот самый «Паджеро», который он с помощью балерины увел из-под окон «нового русского».

Колонна, урча моторами, все еще стояла на территории сервиса.

Валька закурил, настроил приемник на «Русское радио» и откинулся на спинку сиденья. Не сегодня-завтра Сурен обещал выплатить причитающийся ему гонорар. Валька набрал в легкие дым, закрыл глаза и, словно банкир, стал разбрасывать всю сумму на предстоящие покупки. На этот раз он решил послать матери три тысячи рублей. Сумма, конечно, была небольшая, но на жизнь, по его разумению, вполне бы хватило. Во-первых, не прошло еще и месяца с того момента, как он уже отправлял ей деньги. А во-вторых, он решил в этот раз купить себе видеокамеру, хороший костюм и теплый кожаный плащ. Приближалась зима, а кроме осеннего полупальто, в котором он проходил три сезона и которое уже изрядно поизносилось и порвалось, у него ничего не было. Он хотел приобрести тот самый плащ на пристегивающейся меховой подкладке, который можно с одинаковым успехом носить и осенью, и зимой. Правда, в нем неудобно будет ездить в машине и выполнять производственные задания, но на этот случай как раз и может послужить старое полупальто.