— То они подчиняться… — догадалась жрица, внимательно разглядывая мерцающий посох-зонтик, на который опирался Златоликий при каждом своём шаге.

— Вот и славно, миледи, — чуть слышно и елеразборчиво процедил монотонный голос из под золотой маски.

Следующие пол часа прошли в тишине. Тишине, которую изредка нарушал низкочастотный гул изнывающих от неукротимой бомбардировки стен. А так же хаотичный, совершенно асинхронный стук шагов, что моментально разносился превосходной акустикой древнего коридора. Ещё одним из немногочисленных звуков стремящихся нарушить воцарившуюся тишину, было шипящее пыхтение клапанов шагающих за жрицей поджигателей.

По мере приближения к заводу в коридоре начали появляться редкие и тусклые лампы, что заменили собой потрескивающие и воняющие гарью факелы. Лампы эти работали не стабильно, часто мерцали. Да и свет, что исходил от них был каким-то жёлтым и чахлым. На стенах встречались старые, изрядно выцветшие указатели, оповещающие, что мануфакторий уже близко.

Следя за грациозно вышагивающей Эльзой, Фирз напряжённо хмурил своё усталое, полнящееся напускным безразличием лицо. Единственное, чего он хотел так это поскорее сбежать из крепости. Сбежать подальше от этой злобной, но до безумия красивой жрицы. Эльза тем временем сняла с пояса свою маску и поспешила спрятать прекрасное личико за стальным ликом девы Марии. Закончив возиться с креплениями, она нахлобучила на голову капюшон своей робы и в очередной раз обернулась, что бы пронзить Фирза пугающим взглядом сияющих в полумраке визоров. Как бы она хотела избавиться от него. Вытащить его из своей головы словно занозу, что увязла глубоко под кожей и не хочет уходить.

Десятник же в ответ лишь улыбнулся и наигранно помахал ей рукой, словно приветствуя после долгой разлуки. Разъярённая девушка лишь недовольно фыркнула и поспешила отвернуться.

Фирз же скинул с головы капюшон и задумчиво провёл ладонью по влажным от пота волосам. Сейчас он поймал себя на мысли, что во всей этой группе он единственный у кого нет маски. Единственный, кто не прячет своего лица. Впрочем, десятник прекрасно понимал все преимущества защитных масок, в особенности преимущества их хитроумных оптических систем. При недостатке или наоборот, чрезмерном избытке света, эти устройства могут спасти жизнь своему носителю, позволяя своевременно сориентироваться и принять решение. Но ему такая роскошь не светит. Кто он такой? Обычный вояка-гвардеец, каким-то чудом дослужившийся до десятника и оставшийся в этом недозвание навсегда. Порывшись в кармане своей робы, он вынул помятую пачку, из которой изъял последнюю, да и то уже начатую и когда-то недокуренную сигарету. Спичка в коробке тоже оказалась последней и как на зло, в отчаянной попытке прикурить, она сломалась. Фирз неразборчиво выругался, не выпуская из рта сигарету.

— Огоньку? — раздался неприятный, искажённый статическими помехами голос одного из поджигателей.

Фирз приподнял глаза, оторвавшись от изучения сломанной спички. Жутковатые, круглые линзы одного из облачённых в скафандры фанатиков смотрели прямо на него, впрочем, как илинкованные трубы его огнемёта. Фирз побледнел, чуть было не выронив свою сигарету.

— Я серьезно, десятник. Можешь прикурить, если духу хватит, — послышался неприятный, рычащий хохот из под шлема и поджигатель тут же щёлкнул одним из тумблеров.

Пламя горелки, что расположилась на конце закопчённых труб, стало в два раза выше. Несколько секунд помедлив, Фирз всё же решился прикурить, не желая прослыть в гвардейской среде трусом.

Он осторожно наклонился, прикуривая сигарету от шипящей горелки, невольно представляя себе ужасные картины того, что произойдёт если фанатик-поджигатель нажмёт на спусковой крючок. Жуткие образы явственно всплывали в подсознании, от чего на лбу десятника проступила испарина. Въедливый запах липтриона, которым стойко пропитались закопченные трубы огнемёта, вызывал лёгкую тошноту и лишь усиливал пугающий эффект сего действа.

— Спасибо, — поблагодарил десятник, медленно выдыхая терпкий дым.

Поджигатель молча кивнул и принялся догонять остальных членов группы, что успели за это время значительно продвинуться вперёд. Фирз последовал за ним.

— Как твоё имя? — поинтересовался десятник, делая очередную жадную затяжку.

— Ха, и не мечтай! Мы с тобой не друзья, пёс. Так что прибереги свою болтовню для кого ни будь другого, — насмешливо прокряхтел шипящий помехами голос.

— Да я и не претендую, — пожав плечами и выдохнув облачко дыма, ответил Фирз.

— Где вы там мать вашу! Или ты снова задумал бежать, пёс? — послышались повизгивающие крики Эльзы, заметившей как отдалился её десятник.

— Всё нормально, моя госпожа, просто небольшой перекур, — вступился искажённый помехами голос поджигателя.

— Рано отдыхать, Раймонд! Сначала дело, потом перекур! — не унималась девушка, строго грозя указательным пальцем.

Поджигатель послушно кивнул, соглашаясь со своей жрицей и заметно ускорился.

— Раймонд значит… — задумчиво повторил Фирз, смачно сплюнув на пол и выкинув в сторону окурок.

Коридор в этом месте расширился, а под ногами появились выступающие рельсы узкоколейки. Златоликий вновь достал карту из нагрудного кармана своего тщедушного бронежилета. Остановившись и с шуршанием развернув, он сосредоточенно принялся сверяться с ней. Раймонд и Фирз к этому времени уже догнали остальных.

— Почти на месте, — заключил Златоликий, не отрываясь от карты.

Действительно, вскоре их небольшому отряду преградили путь широкие, высоченные, усыпанные крупными клёпками врата, выкрашенные чёрной краской. Краска на них повсеместно отставала и пузырилась из-за разрастающейся под ней коррозии. Еле различимая, по тем же причинам надпись, что красовалась по самому центру врат, сообщала: «военные монуфактории твердыни № 17. Вход строго по пропускам. Охраняемый объект».

Подойдя ближе, в полумраке стала различима старая разбитая консоль, на экране которой с трудом можно было разобрать мельтешащие цифры.

— Нужен код, миледи. — Ёрмунганд спешно развернулся к стоявшей позади него Эльзе Рик.

Жрица, ничего не говоря, уверенно направилась к консоли, нагло и грубо оттолкнув оказавшегося на её пути Златоликого. Несколько раз тыкнув пальцем в разбитую панель, жрицы приложила ладонь к сканеру. Зеленоватое свечение подсветило её тонкие пальчики, после чего раздался торжественный звуковой сигнал, оповещающий об успехе. Послышался глухой щёлкающий звук пришедших в движение механизмов и грузные двери медленно, словно с неохотой принялись раскрываться.

Поток тёплого воздуха, что вырвался из недр титанического по своим размерам завода, принёс с собой тяжёлый запах железа и пороха, пыли и пота, грязи и копоти, резины и жжёного пластика, а так же угля и серы. Сливаясь вместе, эти запахи образовывали единый, характерный именно для этого инфернального места аромат. Аромат, от которого неизбежно начинало мутить всех непривыкших и не подготовленных. Сейчас, когда двери распахнулись, до ушей донеслась целая палитра рычащих и грохочущих звуков, услышать которые до сего момента не позволяла толщина этих самых дверей. Тут были и гулкие удары пневма-молота, шипение расплавленного метала, тарахтение моторов великого множества станков, скрежет работающих свёрл и бренчащий лязг металла. Эти звуки, доносящиеся абсолютно со всех сторон, дезориентировали и даже пугали, не позволяя должным образом сориентироваться и оценить ситуацию.