ГАСПАРЯН: Это партизанская часть или армейская?

ЙОФФЕ: Если юридически правильно говорить, я понимаю, что это диверсионная группа, заброшенная из Москвы. Но туда входили две женщины — радистка и партизанка, и даже грудной, более 7 месяцев, ребенок этого майора Чугунова. Ну, война есть война, а жизнь есть жизнь.

ГАСПАРЯН: А зачем же с ребенком закидывали?

ЙОФФЕ: Нет, они уже были более двух лет за линией фронта. И ребенок уже родился, когда более года эта группа находилась в тылу врага. И вот такое случилось в этой группе. Оставить либо куда-то отвезти было нельзя, командир группы — отец этого ребенка. Вот такая сложилась жизненная ситуация. И они остановились в этой деревне, остановились в овине Николы Крупника, потому этот Крупник и его жена Текла Крупник, беременная уже в тот период, мать его сказала, убедила партизан в том, что в округе нет немцев и можно спокойно переночевать у них в овине, и немцы к ним не заглядывают.

ГАСПАРЯН: Она говорила о том, что в деревне есть военизированные немецкие формирования?

ИОФФЕ: Так они сами были этими же айзсаргами. В том-то и дело. Но вот не повезло, они вышли на дом именно этого Николы Крупника. В Малых Батах вообще 10 домов. Но этот дом Крупника стоял ближе к опушке леса, поэтому они зашли в первый, ближайший к опушке леса дома, что если что, можно было отойти и скрыться в лесу. Но это был февраль месяц, все вымокшие в лесах, надо было просушить одежду, и нужен для этого был, конечно, дом. И они остановились на ночлег. Партизанские заповеди, как рассказывал Кононов и командир его партизанской бригады, Герой Советского Союза Вилис Самсонс: более 4 часов в незнакомом месте останавливаться, это… Это было их ошибкой, роковой ошибкой.

ГАСПАРЯН: Они нарушили инструкции, собственно?

ЙОФФЕ: Они нарушили правила партизанские, так сказать, неписаные правила, которые запрещали останавливаться в месте, которое вам неизвестно, по любым основаниям более 4 часов. А они остались там до утра. И в это же время Никола Крупник, в овине которого остались эти партизаны…

ГАСПАРЯН: Овин — это дом по-латвийски?

ЙОФФЕ: Овин — это не сам дом, овин, будем так говорить, — это подсобное посещение, где скот находится, сено на зиму складируется. Но, по крайней мере, оно закрыто, имеет окна и двери, можно каким-то образом согреться. Все-таки — не уличное помещение в этой ситуации. Протопить. Ну, условия более детально я не знаю, знаю, что это было помещение. И вот этот Никола Крупник ночью побежал по приказу старшего из айзсаргов Бернарда Шкирмантса в соседний гарнизон Голышева, где стояли немцы, причем, побежал через болото, рискуя жизнью, провалиться ночью в топях.

ГАСПАРЯН: А откуда это известно, что он бежал среди ночи докладывать?

ЙОФФЕ: А дело все в том, что родственники вот этих погибших были допрошены на суде. И они рассказывали. Там же остались еще свидетели этого предательства. Он побежал ночью, доложил немцам о том, что у них остановились на ночлег партизаны. Немцы ночью, рано утром, в 6 утра уже прибыли в этот овин, окружили его. Женщины рассказали немецкому офицеру, где находятся огневые точки, потому что партизаны спали.

ГАСПАРЯН: Оставили охранение?

ЙОФФЕ: Охрану, да. Но надо знать, где у них огневые точки, чтобы сразу подавить. Показали на местности, откуда лучше напасть, откуда лучше защищенность, стрелять. И фактически они соучаствовали в уничтожении этой группы. Я могу сказать, группа достойно сопротивлялась. 4 часа шел бой. Поскольку это была диверсионная группа, у них было очень много оружия, боеприпасов. И, конечно, немцы не могли их взять, одолеть. И в результате боя были убиты все партизаны, в том числе расстреляны две женщины — санитарка и радистка, и застрелен грудной ребенок. Женщины, о которых идет речь в латвийском приговоре, после уничтожения группы Чугунова сняли одежду с убитых. Даже Европейский суд это признает. С грудного ребенка Текла Крупник сняла полушубок, заявив: «Ему больше не понадобится, а вот у меня будет ребеночек, моему это понадобится».

ГАСПАРЯН: То есть это мародерство в чистом виде.

ЙОФФЕ: И констатируют латвийские суды в описании того, как произошло уничтожение группы Чугунова. После этого, конечно же, пропала разведывательная группа. Было указание из Москвы разобраться, что случилось. Но поскольку в ходе боя сгорел овин, в котором скрывались партизаны, это было основание… Они вышли оттуда, поскольку он загорелся в результате боя.

ГАСПАРЯН: Немцы подожгли или просто вот так получилось?

ЙОФФЕ: Немцы, конечно, немцы подожгли этот овин. Так немцы после этого выдали в благодарность всем, кто участвовал, было выдано деньгами, спиртное, сахар. Семье Крупник разрешили, дали порубочный билет, потому что при немцах нельзя было рубить лес, а для того, чтобы восстановить. Значит, все были поощрены. И, кроме того, как нам достоверно известно, им выдали оружие. То есть они доказали свою лояльность в феврале 1944 года, лояльность нацистскому режиму путем предательства группы Чугунова. И это установлено в латвийских судах. И когда было установлено, что эти 9 человек причастны к гибели партизан, обстоятельства предательства были установлены проводившим дознание в партизанском отряде, Липовский такой.

ГАСПАРЯН: А как, кстати, дознание-то проводилось?

ЙОФФЕ: А проводил Липовский. Это представитель Особого отдела. Он, как местный, знающий язык, походил по деревням, узнал, что в деревне Малые Баты сожжен овин, что там был бой. Ведь соседи-то все слышали. 4 часа стрелять — извините меня, значит, там вся округа «на ушах» стояла, конечно же. И сведения о том, что произошел бой и партизаны были убиты, знала вся округа. А когда вдруг немцы дали лес за сожженный овин Крупникам, когда Шкирмантсы получили оружие и патрулировали с оружием в марте-апреле месяце, что, соседи не видели? Они видели.

ГАСПАРЯН: То есть это был «секрет Полишинеля» такой?

ЙОФФЕ: Ну, так скажем, это известно было на 1944 год, но эти обстоятельства ни Европейский суд не хочет смотреть, ни латвийский суд. Хотя в описательной части эти обстоятельства приведены достаточно подробно, еще более с красками, чем я сказал. И именно за предательство группы Чугунова были уничтожены, приведен в исполнение приговор трибунала в отношении предателей. Это справедливое наказание и возмездие за совершенное предательство. И я хочу еще подчеркнуть, что не расстреляли людей, которые не принимали участия в предательстве. То есть акция партизан касалась только девятерых жителей Малых Бат, которые именно предали группу Чугунова. Не расстреляли ни их детей, ни других родственников, которые проживали по соседству и так далее. Поэтому в этой части надо говорить именно объективно, что такое случилось. И именно за то, что Кононов принял участие в этой акции исполнения приговора трибунала партизанского отряда, спустя 60 лет он признан виновным в международном преступлении.

ГАСПАРЯН: Существует ряд вопросов, на которые бы мне хотелось получить квалифицированный ответ, поскольку вы, наверное, один из немногих людей, который ознакомился со всем этим делом досконально. Первый вопрос: был ли сам Кононов в этой деревне Малые Баты в тот момент, когда происходила эта акция возмездия?