Те решения райкомов и горкомов, которые требовали согласования с бюро МК, в большинстве случаев утверждались. Число отклоненных на заседаниях бюро кандидатур являлось незначительным. Например, на заседании 17 июня 1937 г. из 65 человек, представленных на утверждение бюро, от приема четырех было решено воздержаться. Так произошло с некой Е.Р. Калитиной, принятой в члены ВКП(б) Веневским райкомом. Разбирая ее дело, бюро обкома предложило районному руководству от приема воздержаться, поручив проверить связь Калитиной с родственниками, живущими в польской Белоруссии. В отношении некоего П.Д. Орлова Реутовский райком получил указание запросить у Барнаульской и Иркутской парторганизаций его характеристику как на кандидата партии. Особое внимание обращалось на проверку сведений об отце Орлова – не был ли тот барышником, чем занимался, будучи в Сибири на территории белых. Только после получения райкомом всех этих данных можно было вернуться к обсуждению данного вопроса[742].

К осени 1937 г. причин для отказа в приеме стало больше. В качестве примера можно привести протокол заседания бюро МК от 14 ноября. Согласно нему, в отношении 7 человек бюро предпочло отложить решение о приеме[743]. Проверки требовали как связи с неблагополучными родственниками (с арестованными мужем сестры, двоюродным братом, дядей), так и сведения о самих принимаемых. В частности, личность принятого Наро-Фоминским райкомом в члены партии некоего Чаброва Александра Васильевича вызвала у областного бюро партии вопросы. Оно предложило ОРПО областного комитета проверить данные о его судимости в 1934 г. и дать более полную характеристику. К 3 февраля 1938 г. бюро Наро-Фоминского райкома выполнило все полученные рекомендации и постановило перевести Чаброва из кандидатов в члены ВКП(б). Утверждение Московским комитетом затянулось более чем на 5 месяцев, но тем не менее состоялось 20 июля 1938 г.[744]

К достаточно традиционному списку причин добавилась теперь новая – арест и исключение из партии поручителей, давших характеристику. Например, подобная ситуация возникла у некоего Афонина Всеволода Тихоновича. Еще 17 мая 1937 г. бюро Виноградовского райкома приняло его в члены партии. Однако к моменту утверждения этого решения бюро МК один из поручителей оказался исключенным из партии. Райкому было предложено оформить рекомендации Афонина, после чего решить вопрос о его приеме. 27 января 1938 г. Виноградовский райком повторно принял решение о приеме В.Т. Афонина в члены партии, которое бюро МК утвердило 23 марта 1938 г.[745] Похожая ситуация возникла с приемом в члены ВКП(б) некоего В.Е. Федосеева. Один из его поручителей был арестован. Зарайскому райкому предложили прояснить ситуацию. По сравнению с делом Афонина вопрос был решен довольно быстро. Уже в январе 1938 г. Зарайский райком принял Федосеева в партию, а 27 февраля бюро МК утвердило это решение[746].

Итоги приема в партию 1937 г., вопреки всем предпринятым мерам, оказались для московской парторганизации неудовлетворительными. Например, партком МГУ им. Покровского Краснопресненского района при наличии 135 кандидатов партии, 2200 членов ВЛКСМ и 26 человек сочувствующих за период с 1 ноября 1936 г. по 1 декабря 1937 г. принял в партию лишь 8 человек. Положение там начало меняться только по завершении декабрьских выборов в Верховный Совет СССР. Лишь тогда партком принял на рассмотрение 33 заявления о приеме в партию – 12 человек в кандидаты и 21 человека в члены[747]. Партийная организация Союза советских писателей также за 1937 г. не приняла в свои ряды ни одного человека, за исключением писателя Вс. Вишневского. Он оказался единственным из 16 кандидатов, которого приняли в члены ВКП(б) [748].

Не лучше обстояло дело с приемом новых членов и на районном уровне. В ряде областных райкомов (Верейский, Высокиничский, Истринский, Малинский, Можайский, Красно-Пахорский, Талдомский и Уваровский) за весь 1937 год в члены и кандидаты было принято от 3 до 12 человек. Некоторые райкомы области (Серпуховский, Ногинский, Дмитровский, Боровский и Лотошинский) за второе полугодие 1937 г. не приняли в группы сочувствующих ни одного человека. Крайне неудовлетворительно закончилась и кампания по вовлечению комсомольцев в партию. Вместо предполагаемых тысяч в кандидаты ВКП(б) было принято 1922, а в члены – всего 759 комсомольцев[749].

На февральско-мартовском пленуме Жданов одной из важнейших задач текущего времени выделил политическую подготовку кадров: «Наша пропаганда должна быть поставлена так, чтобы задачей каждого пропагандистского кружка, каждой школы было такое воспитание членов партии, при котором пополнение знаний и совершенствование членов партии в науке марксизма-ленинизма являлось бы не самоцелью, а средством воспитания из членов партии активных пропагандистов за дело партии». Вернулся к этому вопросу в своем выступлении и Сталин, который заявил: «Необходимо поднять политическую работу нашей партии на должную высоту, поставив во главу угла задачу политического просвещения и большевистской закалки партийных, советских и хозяйственных кадров». Он же предложил конкретные направления по политической подготовке и переподготовке партийцев. Обучение распределялось по цепочке курсов, ориентированных на руководителей от низшего звена (секретари первичных партийных организаций) до высшего (секретари областных и краевых организаций, а также ЦК нацкомпартий). Именно они должны были заменить тех, кто был снят с должности, переведен на другую работу или арестован.

Надо сказать, некоторые сталинские предложения, оглашенные на пленуме ЦК в марте 1937 г., не являлись для московской парторганизации чем-то новым. С 1935 г. Московский комитет периодически организовывал курсы подготовки для первых секретарей райкомов, председателей райисполкомов, поднимал вопросы подготовки и переподготовки районных пропагандистов.

Если судить по протоколам, в 1937 г. основное внимание Московский комитет сосредоточил на подготовке таких партийных кадров, как работники печати, руководители, ответственные за пропаганду, и руководители первичных парторганизаций. От них зависел успех от проведения той или иной пропагандистской кампании (например, по размещению среди населения займов, выполнению промышленных планов и т. п.). Все они играли ключевую роль в ходе избирательных процессов. Накануне выборов по новой Конституции СССР в декабре 1937 г. это приобретало особенно важное значение.