Обсмотрела свои закромы́ и согласилась она его пустить. «Хочь сыты не будем, и с голоду не пропадём».

Ну, согласились они вместе жить. — «А летом будем вместе ро́бить. Ты будешь пшаницу собирать, а я носом молотить, да таскать буду». — Весна прилетела, воробей споркну́л и улетел. Мышке обидно стало, пошла она к своему старшо́му на воробья просить. Собрался их суд большой. Собралися. И птицы ето вся слетелася и гнуси́на: мыши, кроты там. И пошел суд у их. Суд имя́ ешшо́ недостаточно, открыли войну межу собой. Воевали они двое суток. Ну, и разошолся их суд, одному орлу подстрелили крылья — остался на пеньке.

Пошол в одно время Иван-купеческой сын за охотой и видит етого орла, и снимат винтовку, метит его убить. А орёл человеческим голосом отвечат ему: «Иван-купеческой сын, не бей меня, я такой же человек, как и ты, только закле́тый на некоторое время, а лутче возьми да корми, я тебе полезен буду». Подходит Иван-купеческой сын, спрашиват: «А долго я тебя кормить буду?» — «Один год», говорит: «меня надо кормить». — «А каку́ же ты пи́шшу ешь?» — «В сутки барана».

Ну, взял купеческой сын орла, приносит отцу: «Вот так и так, таку находку сделал». Обсказыват всё. Отец помолчал. «Ето», говорит: «дорого». Ну, и опеть, хоть и ворчит, да единственный сын — запретить жалко.

С полгода кормил, отец ругаться стал: «Што же ето тако́ — в сутки барана? Гля какой ты пользы его кормишь?» Потом отец осердился, выбрал, как сын отлучился — и велел орла в овраг бросить, и не велел сказавать, куды и бросили. Одна горнишная только заметила, куды его понесли, и потихоньку ему сказала. И он етого орла взял из оврагу и предоставил на фатеру к древной старухе. Предоставлят в сутки барана и только кормит потихоньку от отца.

Из лубочной книжки: «Сказка о сильном и храбром и непобедимом богатыре Иване-царевиче и о прекрасной его супруге Царь-девице».

Остаётся до году кормить один только месяц, а отец узнал, што сын все-таки кормит его, рассердился на не́слуха-сына — взял и выгнал в одним пинжачке его. Приходит купеческой сын к орлу с горьким слезам: «не то што», говорит: «тебя кормить, самому есть нечего стало». — «Ну, так што ж, пойдем», говорит орел: «силу пробовать». — Вышли они там на плошшедь. «Ну-ка», говорит орел: «садись на меня, да доржись покрепче». И поднял его на себе под облака, поднял под облака и опустил — бросил. Иван-купеческой сын только хотел не жив упасть, тот не дал ему упасть и подхватил его.

Потом как они остопова́лись:— «А што же ты думал», спрашиват орел у етого купеческого сына: «когда летел?» — «Да што думал? Думал: упаду, так разобьюсь». — «А ето я первый долг уплатил вам. Когда я на пеньке сидел, ты в меня целил, я тоже думал, што смерть моя будет. Ну, тогда садись на меня и полетим, куда наши глаза глядят».

Вот они долго ли, коротко ли летели, прилетают к какому-то городу и останавливаются за́ городом. «Ну, вот што, Иван-купеческой сын, дай три пота с себя, сослужи мне одну службу». — «А где же я могу спотеть?» отвечат. — «А вот лезь на заплот». — Тот залез. — «Вот тряси меня за уши до тех пор, покуль у тебя руки, ноги опустятся». — Ну, тот трёс, трёс — уж моченьки у его нет. Пот с его градом льёт. — «Ну отдохни», говорит: «ишо два пота дай мне!» говорит. И стали у его уж по колени ноги человечески из етой шкуры. И опеть давай его трясти. Трёс, трёс. Уж моченьки у его нет. Пот с его градом льёт, а стало его уж до грудей видать. — «Ну, теперь треси в последний раз, докуль кожа на руках останется. А то не выдюжишь, все наше с тобой пропало!» — Вытряс он его из етой кожи, стал орел молодцом пред ём. — «Ну, топерь побратуемся!»

Стали они назывны́е братья — и условие дали, штоб не покидать друг друга. — «Топерь иди в такой-то дом, там есть така-то надпись, и проси там милостыню. Тут в етом дому моя сестра старшая живет. И приходи к окну и проси милостыню не ради-христа, а ради орла-царевича. И хозяйка спросит: «Каку же милостыню тебе надо?» Ты проси от подвала золоты́ ключи, и обратно слушай, што она скажет, ежели не даст ключи».

Подходит он и просит, начинат таку милостыню, не ради-христа, а гля орла-царевича. А у окошка стояла горнишна, белье гладила. Ну, и со всех ног к барыне бросилась: «Што такое по новой форме милостыню просют?» Барыня ето дело догадалась, пошла сама к окну, рассказал он ей все про дело — и просит ключи. Она выслушала ето дело и говорит: «хош сколько я с братом не видалась, но пушай ишо столько не увижусь, а ключи не дам». Ну, приходит он к ему, обсказыват. — «Што же тут не удалось, пойдем к другой сестре, в другой город».

Ну, короче сказать, тут имя́ также отказали. Пошли в третий город к меньшей сестре; опеть пошел Иван-купеческой сын просить ету же милостыню. Та от всего сердца обрадовалась — «А где же он, орел-царевич?» — «А вот дай мне ети ключи, я на свиданье тебя ему приведу». Подала она ему ключи ети. Ну, и потом пришли они с етим с орлом, стали беседовать, пир у них. Свиданье, значит, у сестры младшей с братом сделалось. Ну, и потом орел-царевич повенчал Ивана купеческого сына со своей сестрой. — «А я», говорит: «пойду себе долю все двенадцать искать». — А Ивану-царевичу все двенадцать подвалов препоручил, в них много всякого злата и серебра.

А орел-царевич приходит в чужестраной город. В етим городу́ жил бесмертной кашшей, влада́л етим городом. И у его была купеческа дочь украдёна — доржал он её у себя.

Несколько времени проживал етот орел-царевич в етом городу, и стал гостить к етой кашшеихе, как кашшѐя в городу́ нету. И ета кашшеиха стала от него забеременела. И в одно время захватил кашшей бесмертной орла у себя в дворце, и снёс ему голову. А она осталась от него беремена. И как кашшей уехал, она без его родила. И не знат, куды