Глава 13

Обман

— Три горсти листьев барбариса добавить в отвар из трав, настаивать ночь и смешать со столовой ложкой черной чемерицы.

Я отбросила список ингредиентов, словно он был противным и скользким на ощупь. Этот рецепт дала мне мадам Руло. Она считалась одной из лучших местных травниц, однако предупредила, что это зелье опасно.

— Ты все еще уверена, Луиза, что готова на это?

Круглое розовое лицо пошло красными пятнами, пухлая нижняя губка задрожала.

— У меня нет выбора.

Взяв со стола рецепт, она разглядывала его с ужасом и омерзением.

— Черная чемерица… — пробормотала она и передернулась. — Уже одно название нагоняет страх.

— Да, смесь просто дьявольская, — согласилась я. — Будет такое ощущение, что все внутренности вываливаются наружу, заодно с ребенком. Правда, это не всегда срабатывает.

Я вспомнила предупреждение месье Раймона: «Затягивать опасно». Интересно, какой у нее срок? Наверняка не больше шести недель или около того, она ведь тут же поделилась со мной, как только заподозрила, что беременна. Луиза подняла на меня красные заплаканные глаза.

— А ты сама пробовала?

— Господи, нет, конечно!

В отрицании моем было столько пыла, что я тут же спохватилась и прикусила губу.

— Нет. Но видела женщин, которые пробовали. В нашей больнице.

Подпольные абортеры обычно работали на дому и обслуживали лишь свой круг клиентов. Успешно прошедшие через эту операцию в больницу не попадали, но таковых было не много. Я инстинктивно прижала ладонь к животу, словно стремясь защитить сидевшее там беспомощное дитя. Луиза заметила этот жест и отвернулась. Свернувшись калачиком на диване, она обхватила голову руками.

— О, лучше бы я умерла! — простонала она. — За что мне такое несчастье? Почему я не могу родить ребенка от любимого мужа?

Обеими руками она сдавила живот и уставилась на него, словно ожидая, что вот-вот выдавит из него ребенка.

На этот вопрос у меня существовало сразу несколько ответов, однако я понимала, что ей вряд ли будет приятно выслушивать их. Глубоко вздохнув, я присела рядом с ней на диван и похлопала по вздрагивающему, обтянутому парчой плечу.

— Луиза… — начала я. — А ты не хотела бы оставить этого ребенка?

Она подняла голову и уставилась на меня, потрясенная.

— Конечно, хотела бы! — воскликнула она. — Ведь он… Он от Карла! Он…

Тут лицо ее исказилось, и она спрятала его в ладонях.

— Он мой… — прошептала она.

После долгой паузы подняла мокрое от слез лицо и в отчаянной попытке успокоиться вытерла нос пышным рукавом платья.

— Но это невозможно… Если я не сделаю этого, — она бросила взгляд на рецепт и громко всхлипнула, — Жюль со мной разведется. Он вышвырнет меня на улицу. Разразится грандиозный скандал… В обществе от меня отвернутся. Даже отец не сможет защитить меня!

— Да, — кивнула я. — А если…

Долю секунды я колебалась, затем все же решилась:

— А что, если попробовать убедить Жюля, что это его ребенок?

Она впала в глубокую задумчивость. Я потрясла ее за плечо.

— Но я не вижу, как… О!

Тут ее осенило, и она с ужасом уставилась на меня.

— Разве что переспать с Жюлем? Но Карл будет в ярости!

— Карл, — сквозь зубы пробормотала я, — не беременный.

— Да, но он… Нет, я не могу!

Выражение ужаса исчезло, в глазах засветилась надежда.

Мне не хотелось давить на нее. С другой стороны, я не видела причин, по которым она должна была рисковать собственной жизнью ради спасения Карла Стюарта.

— Неужели ты думаешь, что Карл захочет, чтобы ты пошла на такой риск? — спросила я. — Кстати, а он знает о ребенке?

Она кивнула — розовый ротик слегка приоткрыт, руки, сжатые в кулаки, лежат на животе.

— Да. Из-за этого мы в прошлый раз и поссорились.

При этом воспоминании она немного поморщилась.

— Он страшно разозлился. Сказал, что это целиком моя вина, что я должна была подождать, пока он не восстановит отца на троне. Ведь тогда он рано или поздно стал бы королем. И он обещал, что приедет, заберет меня от Жюля и заставит отца аннулировать мой с ним брак, и наши сыновья смогут стать наследниками английского и шотландского тронов.

Тут нервы у нее снова не выдержали, и она зарыдала, уткнувшись носом в складки платья.

Я возвела глаза к потолку.

— Да успокойся же ты наконец, Луиза! — рявкнула я, напугав подругу ровно настолько, чтобы слезы тут же прекратились.

Воспользовавшись этой паузой, я продолжала гнуть свое.

— Послушай, — начала я как можно более убедительным тоном, — неужели ты всерьез считаешь, что Карл согласится пожертвовать собственным сыном? Пусть даже пока незаконным?

Вообще-то я была почти уверена, что Карл обрадуется любому предлогу устранить это столь внезапно возникшее осложнение, вне зависимости от того, как это может повлиять на его или Луизино предполагаемое потомство. С другой стороны, принц — неисправимый романтик, возможно, его все же удастся убедить, что в каком-то смысле появление ребенка даже на пользу, что это укрепит его положение ссыльного монарха. Но для того, чтобы осуществить это, мне необходима помощь Джейми. При мысли о том, что придется выслушать от него в ответ на эту просьбу, я слегка поморщилась.

— Не знаю…

Луиза колебалась, однако я видела, как отчаянно ей хочется, чтобы ее убедили.

На секунду мне стало жаль Жюля, принца де Рогана, но тут перед глазами со всей отчетливостью встала ужасающая картина: молодая служанка, истекающая кровью, корчится в смертных муках на кушетке, в приемной «Обители ангелов».

Ушла я от де ла Туров уже на исходе дня, еле волоча ноги. Луиза, вконец изнервничавшаяся, сидела наверху в своем будуаре — горничная причесывала и наряжала ее в самый соблазнительный из имевшихся туалетов. Еще бы, ведь ей предстояло ужинать с супругом в интимной обстановке. Я и сама совершенно выбилась из сил и была на грани нервного срыва. Одна надежда, что Джейми не пригласил сегодня никого к ужину. Я тоже нуждалась в интимности и покое.

Он не пригласил. Войдя в кабинет, я увидела его за столом, склонившимся над листками мелко исписанной бумаги.

— Как ты думаешь, кто этот «купец-меховщик» — Людовик Французский или министр Дюверни? — спросил он, не поднимая глаз. — И как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, прекрасно, — ответила я. — А как ты?

— Хорошо, — рассеянно ответил он.

Волосы на макушке стояли дыбом: продолжая вглядываться в строки на бумаге, он скреб пятерней затылок.

— «Портной из Вандома»… Это, должно быть, не кто иной, как месье Гейер, да, несомненно, — продолжал он, водя по письму пальцем, — а «наш общий друг» — это или герцог Map, или же папский посланник. Нет, судя