Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сразу бежим, господа? Или подождем до весны? – с горькой ехидцей спросил Норманн.
– Придется вам до Рождества пожить у портала, затем вернетесь.
– Что же через месяц должно измениться?
– Все! – Антонио решительно махнул рукой. – Мне для разрешения проблемы вполне достаточно времени.
– Толком объясни!
– Мы останемся вдвоем, вполне естественная причина для ежедневных бесед двух ученых людей за бокалом вина.
– Я тебя совершенно не понимаю! – почти прокричал Норманн.
– Чего тут непонятного? Я буду посылать гонца со всеми важными темами бесед, так что через месяц в наших словах не будет противоречия.
– Да какие могут быть противоречия! Я никогда не был в Италии!
– Вот видишь! А в Любеке сказал, что был! Благо не фантазировал на тему нашей с тобой встречи.
– Я был в Генуе, Равенне и Ливорно, причем в двадцать первом веке.
– Отлично! Глупые ганзейцы не догадались – уточнил бы эту маленькую деталь.
– Глупых ганзейцев, между прочим, интересуют совсем другие вопросы!
– Людей всегда и везде интересуют только деньги. Торговцы желают подешевле купить, да подороже продать.
– Дворяне – напасть и ограбить слабого соседа, – с ухмылкой добавил Ахилл.
– У меня сложилось впечатление, что Ганза совместила оба этих качества.
– Безземельные дворяне часто переходят в статус торговцев, – отмахнулся Антонио.
– Я обратил внимание на дружеское взаимодействие Ганзы и Тевтонского ордена.
– Чему удивляться, орден создан и финансируется купцами Любека, а слово Teutonicorum в переводе с латыни означает «германский».
– Их интересует Белое море, где в большом количестве собирают жемчуг.
Норманн подробно рассказал о своем пребывании в Любеке, о беседах с руководителями Ганзы. Объяснил причину, по которой решился нарисовать карту трех континентов и отвлечь внимание от Русского Севера.
Итальянцев совершенно не затронул патриотический порыв защиты русских земель. Зато желание отвлечь внимание от своего замка они сочли достойным похвалы. Вместе с тем и Антонио, и Ахилл подтвердили невозможность океанского плавания на ганзейском когге.
– Я им посоветовал построить более крупный парусник на три мачты, – похвастался Норманн.
– Размеры здесь совершенно ни при чем, – рассмеялся Ахилл. – Колумб достиг Америки на крошечном паруснике.
– Про каравеллу Колумба я ничего не знаю, но когг произвел на меня хорошее впечатление, прочный кораблик.
– Суть не в прочности, а в мореходности. Я его осматривал в Новгороде, примитивное судно для прибрежного плавания.
– Хорошо, я не понимаю в судостроении, но хочу построить корабль для плавания в Америку. Что требуется изменить?
– Выкинуть рулевое весло и поставить стационарное перо руля с увеличением площади в нижней части.
– С веслом понятно. А почему низ встроенного руля должен быть большим? Вода везде одинаковая.
– Волны разные, судно не должно терять управление при выходе кормы на гребень волны.
– Ну, это пара пустяков, совсем несложная задача.
– Не спеши, Норманн. Тебя не настораживает, что паруса когга и драккара практически одинаковы?
– Ну и что?
– А то! Это парус для реки или озера. Или ты собираешься перейти океан на веслах?
– Норги на драккарах добирались до Флориды!
– Пара пустяков, сначала остров Медвежий, затем вдоль кромки льда до Гренландии, а там плыви до Южного полюса.
– На юге материк, драккар придется цеплять к собакам.
– Каким собакам?
– К ездовым.
– Не шутишь? Лошади, верблюды, ослы, слоны – это понятно. Но собаки! Они что, огромные?
– Чуть больше волков. Ты мне лучше про парус объясни – где соль проблемы?
– Парусное вооружение должно учитывать различные погодные условия, а здесь тупо ветер в задницу или весло в руку.
– Понял, здесь я кое-что смыслю. Это все?
– Должен быть бушприт и высокая крепкая корма.
– Бушприт понятно, дополнительные паруса, скорость и прочее. А корму зачем задирать?
– Ничего тебе не понятно! Что ты сделал во время шторма?
– Датского боярина ограбил.
– Грабил ты во время стоянки у берега, куда приткнулся из-за сильного ветра.
– А что прикажете делать? Ветер по воде пену гнал!
– А в океане где спрячешься?
– Плавучий якорь сброшу! – Норманн вспомнил перечень обязательного аварийного имущества.
– И что изменится? Что с плавучим якорем, что без оного будет твой когг кувыркаться по волнам.
– Да? Как же надо поступить?
– Твой век сплошных механизмов. У вас и горшки уже механические?
– Дождись следующего портала и проверь, тебе понравится.
– Заинтересовал, расскажешь о том, как вы там жили?
– Как жили, так и живем, это я один такой вляпался в дичь непроглядную!
– Я серьезно.
– И я серьезно. Расскажу, ты будешь читать послания Антонио, а я буду диктовать мемуары о достижениях своего времени.
– Люди научились летать? – встрепенулся архитектор.
– Перелеты стали обыденным способом передвижения. На Луне были, к полету на Марс готовятся.
Глаза итальянцев загорелись жаждой познания далекого и, возможно, достижимого будущего, однако Норманн остудил повторным вопросом:
– Так что там не так с плавучим якорем?
– Во время шторма его сбрасывают с кормы, а на бушприте поднимают маленький парус.
– Теперь понятна причина высокой надстройки, ветер держит судно поперек волны.
– Еще одна ошибка. На корме не самостоятельная конструкция, а продолжение корпуса. Надстройки делают на самом верху.
– Капитанскую каюту, – блеснул познаниями Норманн.
– Площадки для стрелков! Атаку надо отражать до того, как пираты заберутся к тебе на палубу!
Разговор перешел на тему самолетов, электричества, поездов и прочих обыденных для двадцать первого века вещей. Кроме искренней заинтересованности были и уточняющие вопросы, которые ставили в тупик. Как объяснить, почему летит самолет, если и сам этого не знаешь. Крыльями не машет, двигатели чего-то там крутят – и полетели. А что такое двигатель и как он работает? Устав объяснять, Норманн посоветовал разобрать мотор одного из грузовиков, что стоит у портала.
Ганзейский когг непригоден для океанского плавания, это более важная тема, которая в равной степени касается всех – и Норманна, и итальянцев.