За столом сидел капитан. Славик не вспомнил в точности, что означает шеврон на его рукаве: капитан-лейтенант, или же капитан третьего ранга, и постановил: пусть будет просто капитан. Мертвому все равно, мертвый не обидится.

Еще в обширной палатке стояли четыре ящика защитного цвета, и висели в три яруса койки-гамаки, и две из них не пустовали. Славик не стал к ним подходить, и отсюда видно, что расположились там тоже мумии… Его заинтересовало другое – кобура на поясе сидевшего в кресле мертвеца.

Оружие сегодня Славику уже попадалось, но никуда не годное, заржавевшее. Случаются здесь дожди или нет – вопрос открытый, если и случаются, то крайне редко… Но разницы никакой нет: металл все равно заржавел от мельчайших, невидимых глазу капелек соленой воды, всегда изобилующих в морском воздухе.

Однако палатка, с ее герметичным клапаном, – иное дело. Здесь мертвецы не превратились в скелеты, а их мундиры – в лохмотья. Могло и оружие сохраниться в рабочем состоянии.

Зачем ему сейчас оружие, Славик не смог бы толком объяснить… Нужно. На всякий случай. Когда кругом война, всякие опасные для жизни случаи происходят… Не подвернись тогда, в Бугере, под руку граната, – был бы сейчас Славик жив? Сомнительно… Мог и умереть, кровью изойти под ножом Угрюма.

Кожаная кобура в буквальном смысле окаменела. С застежкой Славик кое-как совладал, но крышка никак не хотела подниматься… Наконец с хрустом и треском отлипла.

Пистолет капитана оказался устаревшим, как и все здесь, пороховым. Но выглядел более чем прилично в сравнении с оружием, валявшимся под открытым небом, ни следа ржавчины.

Увы, лишь выглядел… Славик изо всех сил пытался оттянуть затвор и перевести предохранитель в другое положение, – бесполезно. Прикипело намертво.

Тогда он попытался извлечь магазин – и тоже не смог.

А он-то надеялся хотя бы разжиться патронами, они должны были подойти к пистолету-пулемету, – и неважно, что старые, если хоть один из трех сработает, все же лучше, чем ничего.

Пистолет он все-таки прибрал, сунул за пояс, под куртку. Привести в рабочий вид можно, если отмочить в керосине. Правда, на «Ласточке» нет ни керосина, ни иной жидкости с похожими свойствами, – но не навек же они застряли на острове?

Пусть капитанский пистолет подождет своего часа. Полежит вместе с оружием покойного подъесаула, – Славик немедленно после окончания шторма привел тот в порядок: разобрал, тщательно удалил остатки морской воды, нанес новую смазку, позаимствованную в ЗИПе «Ласточки». Пистолет-пулемет в результате работал как часы, вот только стрелять из него было нечем.

Патроны могли оказаться в ящиках, и Славик приступил к их исследованию. Могли, но не оказались. Первый ящик был пуст, второй тоже, в третьем лежали консервы, тушенка, примерно трети банок не хватало. В четвертом – запасные батареи для какой-то аппаратуры, и пустовали лишь два гнезда. Разумеется, все до единой под ноль разряжены и пришли в негодность, – даже красные индикаторы не светятся.

Рацию – это действительна была рация, Славик убедился в том, подойдя поближе – не стоило исследовать. Даже будь она исправна и окажись батареи заряжены – не стоило. В войсках похожие модели давно не используют, но на гражданке их еще много, и Славик видел, как они работают. Начинается работа с того, что радист вводит код… или пароль… не важно, как он там называется… короче, последовательность из нескольких цифр. Для Славика работа на том и завершится, кода или пароля он не знает.

Две штурмовые винтовки, прислоненные к стене палатки, Славика не заинтересовали. Наверняка с ними та же история, что и с пистолетом, и таскать с собой бесполезную тяжесть не с руки. Может, как-нибудь потом…

В общем, единственной чего-то стоящей на данный момент находкой оказалась тушенка.

Досталось бы Славику этакое съедобное богатство пару дней назад – навернул бы за обе щеки, не интересуясь, когда сделаны консервы. А теперь иное дело – вынул банку, рассматривал внимательно и подозрительно.

Дата выпуска изумила, Славику показалось, что он ошибся, что неправильно пересчитал из одной системы летоисчисления в другую – год ведь не может быть отрицательной величиной, это же не температура на градуснике…

Посчитал еще раз, результат не изменился.

Тушенка оказалась сделана не просто задолго до его рождения. Но и до появления государства, где он родился и вырос. Пятьдесят три года назад…

Пожалуй, разнообразить их стол этими консервами не стоило.

Но Славик уже выбросил тушенку из головы, потрясенный новой загадкой острова… Он до сих пор был уверен, что натолкнулся на останки имперских недобитков, таившихся здесь после освобождения Умзалы.

А теперь что же получается – они тут все поумирали в мирное время? Именно так – даже если тушенка пролежала на складах год, или два, да хоть все пять, – все равно в мирное.

Надо понимать, на острове совершил вынужденную посадку летательный аппарат. Если побродить по лесу, его можно найти. И кресло оттуда, из пилотской кабины, а стол слажен из куска обшивки… Посадка стала жесткой, аппарат из летательного наверняка превратился в ржавеющий на месте, но люди уцелели. И даже рация уцелела, и элементы питания к ней, – никто бы не стал тащить в палатку не работающий прибор из упавшего самолета, или что тут у них разбилось…

Так почему же их не спасли, не забрали отсюда?

Пусть даже рация не работала: не заметили поломку сразу, или надеялись починить и не сумели, пусть так. Но при такой беде могли застрять на острове древние моряки из Леркиных романчиков: бросали бы в волны бутылки с записками, надеясь, что кто-то бутылку выловит и приплывет их спасать…

В современном мире так не бывает. Исчезновение любого самолета, или конвертоплана, или стратосферника, да чего угодно, – в мирное время ЧП, и ищут пропавших старательно. Осмотреть с воздуха гряду Неверова – на полдня поисков, если аппарат скоростной. Если изучать дотошно, с медленно летящего конвертоплана, – день, много два.

И все, конец приключению, островные сидельцы спасены, а спецкомиссия приступает к расследованию причин аварии.

Так бывает всегда и везде. Даже не элитных вояк-имперцев, даже простых бугерских рыбаков, не вернувшихся из моря, в мирное время ищут.

Этих мертвецов не нашли, пока они были живы. Даже случайно, даже годы спустя после смерти не нашли…

Смерть их, кстати, тоже дело крайне мутное… По скелетам, валяющимся на улице, трудно понять причину гибели, но эти, в палатке? Не убиты, и не с голоду умерли, тушенки навалом. Если от болезни, то почему все разом? Оставшиеся в живых должны бы хоронить умерших, а тут вокруг палатки скелеты неприбранные…

Отчего палатку за полвека не сорвал штормовой ветер, не стоило и в голову брать. Мелочь, пустяк, решено уже: погодная аномалия.

Но со смертью имперцев необходимо разобраться. Во избежание. Чтобы кто-нибудь потом, годы спустя, не изучал их с Леркой скелеты. Или мумии. Чтоб не ломал голову: отчего же эти двое загнулись?