– Господи, какое горе! Бедная девочка.

Карина подняла голову.

Перед ней стояла Тамара, в коротком расстегнутом пальто, без шапки. Ее черные, в синеву, волосы растрепались и небрежно спадали на плечи, по щекам текли слезы.

– Пойдемте, я отвезу вас домой. Я на машине.

Карина покорно поднялась, надела дубленку.

Они вышли в темный двор, пересекли его и остановились возле синей «пятерки».

– Самолет прилетит около часа ночи, – проговорила Тамара, открывая дверцу. – Вы сейчас отдохните, а часам к двенадцати я за вами заеду. Мне до вас недалеко, минут тридцать. Поедем их встречать. – Она уселась за руль, тяжело вздохнула. – Поверить не могу во все это. Кошмар.

Машина плавно тронулась с места. Тамара достала из бардачка сигареты.

Карина глядела на ее четкий, слегка тяжеловатый профиль и машинально отмечала, что она удивительно похожа на Вадима и курит точно так же, держа сигарету левой рукой.

Отчего в голову ей лезут такие пустые, ненужные мысли? Леля мертва, осталась лежать там, в палате, одна, под безжалостно-ярким светом трескучих ламп. Она больше не заговорит с Кариной, не засмеется звонким, детским смехом, не заплачет, размазывая слезы по розовым щекам. Никогда.

– Никогда, – повторила Карина вслух.

Тамара скосила глаза в ее сторону.

– Карина, вы сейчас приедете и ложитесь, поспите. Обязательно! Примите что-нибудь. У вас есть?

Она молча кивнула.

У нее есть. Лелины таблетки, которые заставляли ту спать ночами и не знать о том, как обманывают ее любимый муж и лучшая подруга. Интересно, сколько их надо выпить, чтобы хоть на несколько часов забыть обо всем: о Лелиной святой наивности, о собственной подлости?

Нет, никакие таблетки ей теперь не помогут. Ни ей, ни Олегу, который сейчас в воздухе, летит и не знает, что ему больше не нужно делать трудный выбор, мучиться, разрываться на части. Судьба освободила его и от нежеланного ребенка, и от нелюбимой жены. Страшной, непомерно высокой ценой.

Минут через двадцать они приехали.

– Все, моя хорошая. – Тамара ласково погладила Карину по плечу. – Не терзайтесь, вы ни в чем не виноваты. На все воля божья. – Она вытерла набежавшие слезы. – Надо собраться с силами, через несколько часов придется говорить с Олегом. И с Вадиком… – Ее голос сорвался, она остановилась на полуслове, дожидаясь, пока Карина покинет салон.

«С Вадиком! – с неожиданной злостью подумала та, глядя, как «пятерка» разворачивается в узком проезде. – Он-то здесь при чем, ее Вадик?»

Спотыкаясь, она поднялась по лестнице. Зашла в свою квартиру, в которой не бывала толком уже пять дней, с тех пор, как уехал Олег. Бесцельно побродила по гостиной, зашла в спальню. На глаза ей попалась лежащая на комоде зажигалка Олега, которую он забыл накануне отъезда. Рука машинально протянулась, чтоб спрятать ее, и застыла. Зачем прятать? Лели больше нет. Она ничего не увидит.

Внезапно ее пронзила дикая, ужасная мысль.

Что, если Леля все сделала нарочно? Она знала правду и решила самостоятельно свести счеты с жизнью. Как тот парень, о котором рассказывала Саша по пути в Суздаль.

Карина мучительно попыталась воссоздать в памяти Лелино лицо, каким оно было в последние минуты ее жизни.

Нет, не может быть! Там были лишь доверие и нежность – невероятно, чтобы она так смотрела на Карину, зная об обмане.

Все, что случилось, – лишь страшная, нелепая случайность, но никак не Лелина месть им с Олегом.

У Карины немного отлегло от сердца. Ей хотелось заплакать, но слез не было. Она легла, не расстилая постели, прямо на покрывало.

Какая тишина в квартире! Тишина и пустота. Карине показалось, что от этой звенящей, неправдоподобной тишины лопнут барабанные перепонки.

Хоть бы одно живое существо было сейчас рядом с ней! Кто угодно – кот, попугай, черепаха. Тогда вместо мертвого молчания слышалось бы чириканье, мяуканье, раздавался тихий скрежет когтей о паркет.

Карина дотянулась до лежащего на тумбочке пульта, включила телевизор без звука. Пускай хоть что-то мелькает перед глазами.

На экране только что начались «Вести». Шла хроника военных действий в Чечне: расстрелянный блок-пост, похороны. Юные лица тех, кто остался в живых, искаженные злобой и болью, венки.

Кадр перемигнул – Россия, плачущие матери, черные платки, церковные свечи. Молодой батюшка с лицом Христа служит молебен.

Еще несколько кадров, и снова смерть. На этот раз какой-то бизнесмен, убитый по заказу. Окровавленное, обезображенное тело на асфальте, толпа народа, рыдающая жена в легкомысленном газовом шарфике – собирались в гости.

…Зачем они показывают ей все это?

Карина хотела переключить программу, но рука дернулась, и пульт, выскочив, упал на пол. Она нагнулась за ним, подняла. Направила на экран и увидела изображение самолета.

Внезапно что-то загудело в ушах, так сильно, будто включилась электродрель. Пальцы с силой надавили кнопку включения звука. Дикторша с экрана заговорила неестественно громко, будто стараясь перекричать треск неисправного телевизора:

– …На данный момент это все, что мы можем сообщить о крушении авиалайнера Ил-62, следовавшего из Хабаровска в Москву дополнительным рейсом. Подробности о причинах катастрофы будут известны позже, когда появится доступ к информации, зашифрованной в черных ящиках. Их поиск уже начался…

Это было последнее, что услышала Карина. Дальше все звуки слились в одну сплошную какофонию и исчезли, а вместе с ними пропала способность что-либо видеть и чувствовать…

…Она очнулась от того, что в соседней комнате надрывался телефон. На экране еще продолжались «Вести» – видимо, Карина потеряла сознание ненадолго, всего на несколько секунд.

Она лежала неподвижно и слушала бесконечный трезвон, ничего не ощущая, кроме странной оцепенелости во всем теле. Ей вдруг захотелось спать. Заснуть и не просыпаться долго-долго. Всю жизнь.

Телефон не умолкал, не давал ей уснуть, и Карина неловко сползла на пол. На негнущихся ногах подошла, сняла трубку.

– Они погибли! – истерически выкрикнула ей в ухо Тамара. – Ты слышишь, они все погибли! Разбились! Самолет горел! Три часа назад… – Она зарыдала, и связь прервалась.

Карина застыла посреди комнаты с трубкой в руке.

Три с половиной часа назад умерла Леля. И в эти самые минуты где-то далеко, над Сибирью, загорелся огромный самолет, на котором летел Олег. О чем он думал в эти минуты? Было ли ему страшно, больно? Знал ли он, чувствовал, что оставляет эту землю не один? А может быть, в самые жуткие мгновения, когда земля неслась на него с огромной скоростью, а из хвоста лайнера хлестало пламя, светлый Лелин образ призрачно встал перед ним, протянул руки, заслонил, прогнал ужас и страдание, облегчил переход в другой мир?

…Она потеряла их обоих. Все произошло в точности так, как предсказывала Русудан.