Занятия зачастую проходят в форме докладов командиров и последующего обсуждения. Например, майор Гаврилов к 20 апреля должен был представить тезисы доклада «Марш и встречный бой стрелкового полка — авангарда стрелковой дивизии», к 15 июня — «Наступление усиленного стрелкового полка на укрепленный район». Чтение доклада было намечено на 1 июля.

Командирами дивизии к 15 июня — 1 июля готовились доклады по темам: «Подготовка восточного театра войны в Германии», «Организационная структура и вооружение в германской армии», «Германская артиллерия в современной войне».

…А германская армия и ее артиллерия готовили свой «доклад», приблизившись уже вплотную — вслед за агентурными, пошли сообщения и от погранвойск: 2 июня была засечена идущая с 25 мая из Варшавы переброска, в основном ночью, войск всех родов, а также сосредоточение во многих приграничных пунктах (в основном перед Брестом и Львовом) понтонов, брезентовых и надувных лодок[401].

5 июня в последней разведсводке штаба ЗапОВО, поступившей в штаб 4-й армии, было отмечено прибытие в Бяла-Подляску трех артполков (предположительно тяжелой артиллерии) и 5 бронепоездов. Говорилось о том, что 13 мая через нее же из Варшавы на Тересполь прошло 50 автомашин с боеприпасами, а в ночь на 28 мая оживленное автодвижение на Янув-Подляски, Тересполь. Отмечено выставление маскировочных сетей и заборов. Однако гораздо более тревожным были данные о сосредоточении немцами на границе Белоруссии около 40 дивизий, их них на брестском направлении — 15 пехотных, 5 танковых, 2 моторизованные и 2 кавалерийские[402].

Это означало, что группировка уже фактически сформирована и вторжение может начаться в любую минуту. Но к востоку от Буга ничего не менялось — там, с одной стороны, ожидали от Германии хоть каких-то дипломатических ходов, с другой — надеялись, что хорошо видимая с западного берега безмятежность приграничных частей позволит хоть немного отодвинуть начало войны.

В той же разведсводке от 5 июня отмечалось, что «антивоенные настроения в германской армии принимают более широкие размеры по сравнению с предыдущим периодом». Конечно, в правительстве не строили надежд на «антифашистское восстание» — Гитлера могла заставить одуматься только готовая к бою РККА, но тем не менее…

Темпы перевозок войск из глубины страны в полосу западных приграничных округов продолжали ускоряться[403]. Успеем?..

Однако 12 июня руководству СССР было доложено агентурное сообщение, говорящее о том, что неизвестно, будут ли Советскому Союзу предъявлены какие либо предварительно требования, и поэтому следует считаться с возможностью неожиданного удара[404].

Это меняло ситуацию — теперь оказалось, что вполне возможно, у СССР не будет и 2–3 дней, отведенных Германией под какое-либо дипломатическое прикрытие агрессии. Нужно было предпринять решительные шаги — и 12 июня командование приграничных ВО под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытому развертыванию войск вторых эшелонов округов в соответствии с планами обороны госграницы, выдвигая их вперед.

В тот же день Тимошенко и Жуков сообщили Павлову, что с 17 июня по 2 июля на территорию ЗапОВО прибудут 51 и 63 ск.

Одновременно в приграничных округах шла проверка отработанности действий по боевой тревоге — как уже говорилось, бойцы 6 и 42 сд с 10 по 15 июня спали не раздеваясь, вместе с ними в казармах ночевала и большая часть комсостава.

Несмотря на то что скорость выдвижения войск на запад нарастала, времени требовалось еще немало — по справке Генштаба РККА от 13 июня, к границе может быть дополнительно выделено 17 дивизий. Но на их перевозку нужно 600 эшелонов…

Время… 14 июня было опубликовано сообщение ТАСС, с одной стороны — успокаивавшее население запада СССР (существовала опасность его стихийного переезда на восток, что было бы истолковано разведорганами Германии как отселение — и вторжение началось бы немедленно), с другой — хоть как-то объяснявшее немцам переброску собственных войск: «проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии, по меньшей мере, нелепо».

ТАСС, однако, успокоило лишь тех, кто хотел успокоиться. Многие, поняв, что война начнется вот-вот, начали запасаться спичками и солью, в Бресте встали очереди за хлебом и мукой. Пошли тревожные слухи, что в городе уже идут перестрелки… Доброжелатели советовали коммунистам уехать, удивляясь, почему те еще здесь. Действительно, кто мог — отправил семьи на восток. Но бойцы и командиры частей Бреста не читали сообщений, идущих в Кремль и штабы, не общались они и с пограничниками — лишь присущее каждому живому существу ощущение опасности заставляло в непонятной тоске сжиматься сердца многих из них.

На западе от Буга сообщение ТАСС восприняли с иронией.

Сталину и Молотову, напряженно ожидавшим реакции Берлина, она вскоре стала известна. Агенты НКГБ развеяли надежды: «…Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Счет пошел на часы.

16.6.41. «Шлиффен»

Приказ дивизии о нападении одновременно с приказом по артиллерии Arko 27 отправлены ее частям, соседним дивизиям и штабу XII А.К.

Шлипер в районе Тересполя проверяет подготовку к атаке.

То, что положение более чем напряженно, подтверждает приказ XII А.К, разрешающий уничтожать зенитной артиллерией русские самолеты, открыто перелетающие границу[405]. Правда, лишь те, что безошибочно находятся над территорией Германии[406], и при любых обстоятельствах их обстреливать только над ней.

Впрочем, в штабе дивизии отмечено, что до сих пор таких перелетов не случалось.

Предупреждают о прибытии к 18.6 двух, приданных «сорок пятой» установок особой мощности (самоходных мортир «Карл» калибра 60 см, 833-го тяжелого артиллерийского дивизиона).