— Ты бы огорчился?

Я была злой от бессилия и не хотела становиться хорошей…

— Каковы бы ни были наши разногласия, я не желаю Адаму смерти, — сказал он. — Он — мой друг и мой господин… Мы можем решить эту проблему.

— Он сказал, что спас тебя.

Я потянула за кабель — жест отчаяния, но попытка — не пытка. Больше я ничего не могла бы сейчас сделать.

Нико опустил взгляд и уставился в землю.

— Он спас меня от жизни, которую ты не можешь себе даже представить. Я был шлюхой. Мой хозяин избил меня до полусмерти и оставил на улице умирать. Адам нашел меня и накормил, позволил вырасти в здорового мужика. Когда эта чума пришла, он превратил меня в вампира. Умирая, я заключил договор…

— А то, о чем говорили Борис и Грета?

— Они правы, но я клянусь всем святым — я поверил немцам, что дети будут в безопасности. Это был единственный способ их спасти, спасти мой народ от вымирания. Нацисты напали на ближайшие деревни и сожгли всех, включая небольшое племя вампиров, живших под церковью. Вынеся сокровища, немцы сожгли здание.

— Они пользовались покровительством Церкви? Вот уж не думала!

— Мы в той же степени религиозны или не религиозны, как и при жизни, — ответил Нико. — Святые символы, вера в Бога… Если это есть, оно никуда не девается.

— Хорошо устроились…

Я снова повернулась к Адаму. Мысли о Нико могут и подождать. Сейчас были более важные вещи, о которых следовало беспокоиться. Если вампиры выживут, мы потом обсудим морально-этический аспект его действий полвека назад. Должна признаться, причина, по которой я спрашивала, была эгоистичной: если Борис прав, я позволила бы Нико остаться здесь и умирать.

Адам слегка застонал, его веки затрепетали. Я помогла ему лечь на спину, чуть завалившись на бок, чтобы связанные руки не затекали.

— Адам, ты слышишь меня?

Он с трудом кивнул, будто каждое движение причиняло ему боль.

— Ты можешь пить кровь?

— Кровь?

Слова были не больше, чем…

— Адам, скоро рассветет. Здесь нет настоящего убежища. Дерек и Дасти здесь, по крайней мере их тела. Может, я подвину тебя ближе.

— Нет!

Я скорее почувствовала, чем услышала внутреннее смятение.

— Они слишком долго здесь находились. Их кровь нельзя пить.

Ладно, попробуем другой вариант. Не лучший выбор, но реальный.

— Борис?…

— Нет! Я не буду пить кровь из мертвеца.

Оставался еще один претендент.

— Значит, тебе придется пить мою кровь.

Я рванулась к нему, пытаясь определить, какое положение тела лучше. Я еще не знала, что предложу ему — шею, запястье или что-то еще… Роль слишком непривычная.

— Нет. — Адам закрыл глаза и отвернулся. — Не буду…

— Он не будет пить твою кровь, Кейра, — объяснил Нико.

— Я все понимаю, Нико, — сказала я с раздражением. — Черт побери! Не в моих силах отсрочить восход солнца, но я могу предложить свою кровь.

Я положила руку на лоб Адаму, связь между нами укрепилась. Я направила к нему свои чувства, стараясь коснуться его понимания. С той сверхъясностью, которая приходит вместе с чувственным восприятием, я ощутила, что мои собственные раны почти затянулись — быстро даже для существ моего вида. Но почти так же быстро Адам исчезал, ускользая от моего ментального контакта.

Я прижала запястье к его губам.

— Пей! — потребовала я. — Адам, давай!

— Ты не можешь вызволить нас отсюда силой магии? — спросил Адам, пытаясь обратить все в шутку.

— Нет, так дело не пойдет.

— Почему?

— Ты думаешь, мне достаточно повести носом, и нас здесь уже нет? Тогда какого черта вы не превратитесь в летучих мышей или в туман и не спасетесь таким образом?

— У меня есть причина.

— Единственный шанс, который у нас остался, — сделать так, чтобы кто-то заметил наше отсутствие. Андреа, например.

Она была последней надеждой. Андреа достаточно сильна. Если она не может прийти сама, пусть пришлет кого-нибудь. Вдруг она не пила отравленное вино? Или мой брат способен бежать быстрее пули, чтобы спасти других вампиров и вернуться до того, как Нико и Адам сгорят? Этих «вдруг» было очень много…

— Скоро восход, — напомнил Нико. — Они все попрячутся и будут спать. Если не потеряли сознание от болиголова. Джон позаботится о том, чтобы они разошлись по своим гробам. Те, кто живы…

— Помнится, ты сказал, что вы предпочитаете кровати.

— Гроб — единственное безопасное место, любимая… В чрезвычайных ситуациях мы прячемся в земле.

Адам слабо улыбнулся.

— То есть нам отсюда не выбраться…

— Ты можешь выбраться, и должна сделать это!

— И оставить вас двоих умирать? Ни за что! Даже если вы забьетесь как можно дальше под навес и я попытаюсь закрыть вас собой, мы все равно на восточной стороне. Солнце здесь будет жарить особенно сильно, и вы превратитесь в чипсы. Я вижу, насколько вы слабы. Ты на глазах таешь, Адам. Тебе нужно подкрепиться.

— Я не буду пить кровь покойников, Кейра!

— Я не говорю о мертвецах. Я — живая. И я здесь, рядом с тобой, полна сил. Ты можешь воспользоваться моей кровью.

— Нет!

— Приказы не обсуждаются, Адам Уолкер! Я не могу позволить тебе умереть из-за твоих смешных принципов.

— Это все равно, что уговаривать алкаша пить вино. Или наркомана — уколоться разочек.

— Это не одно и то же! — запротестовала я.

— Почти одно и то же, — ответил он. — Человеческая кровь — больше чем наркотик. Мне потребовалось несколько десятилетий, чтобы отвыкнуть от нее. И я не собираюсь возвращаться назад. Я воспользуюсь шансом…

— Я не прошу тебя уколоться смесью кокаина и морфия, черт возьми! Кровь для тебя — источник жизни. Благородство может привести его к смерти… Я этого так не оставлю!

— Напомнить тебе, король вампиров, что я тоже не принадлежу к роду человеческому? Единственная разница между нами в том, что я не разгуливаю мертвая. Ты исчезнешь навсегда, если ничего не предпримешь! Пей мою кровь! Легкая кровопотеря мне не повредит. Когда мы выберемся отсюда, сможешь снова стать упертым вегетарианцем, если захочешь. Но сейчас — пей!

С видимым усилием он отвернулся от меня.

Нико хранил молчание в течение всего нашего разговора, наблюдая за мной и потерявшись в собственных мыслях. Мне не нужно было спрашивать его мнения. Его поддержка в этом вопросе очевидна. Черт с ними, с принципами; выжить — вот что главное. Святость пусть останется для святых. В качестве должностной инструкции… Я предпочитаю быть живым хищником. Нико, видимо, предпочел то же самое. Наши взгляды встретились и задержались друг на друге. В один миг я поняла неопровержимую истину, скрытую за внешним цинизмом его поступка: желание жить. Он говорил правду о сделке с нацистами и видел вперед на несколько поколений. Чтобы спасти свой народ, ему пришлось заключить эту сделку. Он буквально ходил по лезвию бритвы, пытаясь спасти и вампиров и жителей деревни в то страшное время. Однако от неудач никто не застрахован. Меч оказался более острым, чем он мог себе представить: Нико не знал, что человеческие самцы способны совершить злодеяние такого чудовищного масштаба, как холокост.