В помещение набилось, пожалуй, свыше трехсот мужчин и женщин. Слваста ожидал, что это будут в основном работяги, жители окрестных трущоб. Но нет, он увидел в толпе много блестящих цилиндров и нарядных платьев и даже несколько военных мундиров. Шум стоял ужасный, в спертом воздухе было полно мошек татус. Люди сидели на краю балконов, свесив ноги, с кружками пива и бокалами вина. Кто-нибудь из болельщиков постоянно проливал сверху напиток, увлекшись происходящим на арене.

Слваста изумленно осмотрелся и обвел зал экстравзглядом. Под одной из стен бывшей фабрики громоздились клетки с животными, которым еще только предстояло сражаться. Там же стояли бочки с пивом, стоившим вдвое дороже, чем в любой пивной. Продавали и вино, и даже несколько торговцев нарником открыто ходили с подносами, на которых лежали набитые травой папиросы и трубки. Букмекеры расселись по углам в окружении охранников, вооруженных ножами и пистолетами. Все было выставлено напоказ, и не требовалось ничего искать с помощью экстравзгляда.

– Все так явно, – заметил Слваста, не понимая, хорошо это или плохо.

– Настоящая демократия, – ответила Бетаньева. Она помахала кому-то за столиком по другую сторону арены. – Нам туда.

Бетаньева представила своих друзей: Хавьер и его парень Кулен. Хавьер был здоровенным мускулистым детиной лет тридцати. Его черная кожа своим оттенком напомнила офицеру Кванду, и Слваста изо всех сил постарался уйти от этого позорного сравнения. Здоровяк разговаривал с акцентом округа Раквеш. Он сгорбился над столиком, который рядом с ним казался детской мебелью. Кулен, по контрасту, был высоким парнем с коротко подстриженными светлыми волосами и такой бледной кожей, что Слваста сначала принял его за альбиноса. Очень привлекательный, с правильными чертами лица, он сразу вызывал симпатию. Однако свой панцирь Кулен держал совершенно непроницаемым, не допуская ни малейшей утечки мыслей.

Они приняли Слвасту с легким подозрением, хоть Бетаньева и поручилась за него.

– Впервые на собачьих боях? – спросил его Хавьер, жестом подзывая подавальщицу.

– Да.

– Оно и видно.

Слваста не знал, как на это реагировать. Теперь, сидя рядом с Хавьером, он начинал понимать, насколько тот действительно здоровенный.

– Что посоветуете? – крикнула Бетаньева, перекрикивая шум.

– Пес Иници, – ответил Кулен. – Подлая тварь. Можно поставить на него пару монет.

– Его собираются выставить против двух мод-собак, – сказал Хавьер. – Я подогнал Филиппе одну из них.

«Филиппа – хозяйка боев», – телепнула Бетаньева, указав кивком на девяностолетнюю женщину в грязном шелковом кимоно, сидящую в большом кресле рядом с ареной.

– Вы держите мод-собак? – спросил Слваста.

Хавьер презрительно усмехнулся.

– Нет. Я поставляю их Филиппе. Владельцам стоит получше смотреть за своими животными, черт бы их драл.

– Люди вообще не должны ими владеть, – спокойно заметил Слваста.

Это был явно не тот ответ, которого ожидал Хавьер. Он мрачно ухмыльнулся Слвасте:

– Что бы мы делали без них?

– Кого это, на хрен, волнует? Я просто считаю, что на Бьенвенидо не должно быть ни модов, ни нейтов.

Хавьер ухмыльнулся и кивнул на культю Слвасты:

– Один из них разозлился и тебя малость потрепал?

– Нет, я потерял руку из-за яйца. Моды помогли взять меня в плен; они подчиняются паданцам. Люди не хотят этого понимать.

Хавьер откинулся на стуле.

– Вот дерьмо!

Толпа взревела. На арену забросили волкодава и трех мод-котов. Волкодав яростно бросился на мод-котов, распахнув пасть. Толпа разразилась громкими криками одобрения, когда его клыки вонзились в первого мод-кота. Но два других мод-кота, подхлестнутые телепатически и обезумевшие от ужаса, вцепились в ноги волкодава. Острые зубы котов, которые формовщики сделали способными разрезать пополам грызуна, рвали плоть собаки. Волкодав зарычал от боли и ярости и сжал челюсти, держа мод-кота мертвой хваткой. Сплетясь в один рычащий и визжащий клубок, животные покатились по деревянному полу арены, заливая его кровью.

Слваста воспользовался экстравзглядом, чтобы следить за боем. Бетаньева встала, желая увидеть кровавое представление своими глазами. Подавальщица принесла им на столик три кружки пива. Хавьер поднял свою.

– За уничтожение модов!

– Везде и всегда! – откликнулся Слваста.

Они сдвинули кружки и немедленно выпили.

Бетаньева закатила глаза:

– Мальчишки!

Усмехаясь, она сделала большой глоток пива и снова увлеклась происходящим на арене.

– Так ты сейчас на непыльной кабинетной работенке? – спросил Хавьер.

– Пока да. Но надеюсь скоро вернуться к настоящему делу – зачищать местность от яиц паданцев.

– А, политика! Тебя выперли из полка, потому что ты слишком предан своему делу? Бывает.

– Неужели это так очевидно?

– Так всегда действуют богачи. Если ты не согласен с текущим порядком вещей, тебя задвигают куда подальше. Как еще им сохранить свою власть?

– Их держат у власти паданцы, – сказал Кулен. – Постоянная борьба с ними заставляет людей безоговорочно принимать социальную и финансовую структуру этого мира. Нам нужны полки – выполнять зачистку и выкорчевывать гнезда; вот мы и платим правительству, чтобы оно защищало нас. И кто поспорит? Без их защиты вас либо съедят, либо обратят в паданца. Угроза – отличный стимул.

Выражение «этот мир» Слваста уже слышал, хотя он не мог вспомнить когда и от кого.

– Но паданцы будут всегда, – сказал он. – Их отправляет Лес. Мы ничего не можем с этим поделать.

Хавьер склонился над столом, внезапно оживляясь. В основном сыграла роль выпивка, но и гнев тоже.

– Люди прибыли на Бьенвенидо на кораблях, которые пересекли Бездну; кое-кто даже говорит, будто мы пришли извне Бездны. Не важно. В любом случае, мы когда-то могли летать, подобно небесным властителям. Вы можете себе это представить? А теперь мы просто сидим здесь и сжимаемся в комочек, когда яйца падают на нас, как дерьмо Уракуса. О, я думаю, наши предки должны презирать нас! Мы отреклись от всех чудес, которыми владели, мы впали в ничтожество, убаюканные речами Капитанов, обещавших нам фальшивое убежище на планете. А надо было объявить войну Лесу! Принять бой там, в самой Бездне.

– Полеты в космос? – переспросил Слваста. – Ты говоришь о корабельных машинах, но они не действуют на Бьенвенидо. Наши предки пришли сюда, чтобы жить простой жизнью, ведущей к самореализации. Это путь, который приводит нас в Ядро Бездны.

Слваста нахмурился, почти не веря, что встал на защиту ортодоксальных взглядов. Он же вроде всегда выступал за перемену существующих порядков.