дальше мы сами разберёмся, а фирма в Москве давно требует внимания. Да и по Алексею сильно соскучилась, будет подготовкой к свадьбе заниматься. Мы тоже скоро планируем лететь, вот только тебя дождёмся. Чё там по срокам слышно? Когда тебя выпустят?

— Молчат. Хуан говорит, как только, так сразу. По ощущениям, за неделю должны управиться.

— Хорошо бы. Ты это, не скучай там. Мы к тебе в гости придём, передачку принесём. Сухпай для здоровья ни разу не полезен. Хотя, кому я это говорю?

— Приходите, буду рад. На проходной встретимся. Только вы завтра приходите, сегодня буду занят, — я решил взять время на восстановление. Зачем друзей внешним видом классического вампирито-дракулёныша пугать?

В воскресенье я был в порядке. Сила опять появилась, вылечив моё тело. Теперь ничего не болит, цвет лица и глаз вернулся к нормальному. Только виски остались белыми, как напоминание о нежелательности траты личного здоровья на общественные цели. Не знаю, может, позже цвет волос вернётся? Рановато для седины в бороду, то есть в шевелюру.

Кстати, о бесе в ребро. Надо Наташку набрать, давненько её голос не слышал, соскучился. Как раз сейчас вторая половина дня в Москве, должен дозвониться.

Набрал с мобильника, а у самого волнение. Как она там?

— Алё! — ответил какой-то парень. Напрягаюсь и проваливаюсь в гостиную, где стоит брательник моей девушки с её телефоном в руке.

— Добрый день. Передайте трубку Наталье. Пожалуйста, — буду вежливым. Ведь ничто не стоит так дёшево, и не ценится так дорого, как обычная вежливость.

— Опять ты? — он узнал мой голос. — Я же тебе говорил, нищебродам у нас не место.

— Дима, просто дай Наталью, — я из последних сил сдерживался, чтобы не выйти из себя.

— Ты что, тупой? А, нет, ты не просто тупой. Ты нищий тупой. Она отобрала всё у тебя, создав компанию в оффшоре только на своё имя. Ты же документов на компанию не видел? Не видел. Молодец! Доверяй людям на слово и дальше! Вся земля в Подмосковье на ней, как и будущая фабрика. А у тебя только компания купи-продай осталась. Будешь обслуживать наше производство, если будешь хорошо жопу лизать. Всё понял? Бывай, лузер! — засранец сбросил вызов и небрежно швырнул телефон на стол.

У меня потемнело в глазах от гнева. Да нет, не может быть! Наталья, она не такая! Захотел прояснить, чтобы до конца.

Не теряя контакт, полетел из комнаты в комнату. А интерьеры-то знакомые! Я летал по дворцу Воронцовых в поисках Натальи, пока не нашёл рабочий кабинет её отца.

— … завтра введу тебя в совет директоров. Будешь постепенно вникать в семейный бизнес.

— Ты же хотел Дмитрия ввести? — нахмурилась она. Наталья выглядела собранной и чем-то недовольной. Строгий деловой вид, несмотря на воскресенье, безупречный макияж — у меня дрогнуло сердце, когда я её увидел.

— Дима… — поморщился Пётр Алексеевич. — Всему своё время. У него пока другая задача. И давай уже, заканчивай с этой мелочью, сбрасывай строительство фабрики на исполнителей. Не мне тебя учить: делегируй, мотивируй, контролируй. Я в этом году вывел из России ещё триста миллионов долларов. Согласись, твоя возня в песочнице на этом фоне — ни о чём. Доча, власть в стране поменялась, дуют новые ветра. Тревожно мне. Березовского попёрли из Госдумы, собирается валить в Лондон. Верный знак, что скоро всё изменится — его чуйка никогда не подводила. Надо тоже тревожный чемоданчик подготовить.

Наталья что-то начала отвечать, но в этот момент Сила в не до конца восстановившемся источнике закончилась, и меня выкинуло из видения. Я лежал и тупо смотрел в потолок своей каюты. На душе было мерзко. Меня опять предал близкий человек. Второй раз за жизнь доверился, и снова на те же грабли. Может, и не надо ни с кем сближаться, чтобы потом не разочаровываться? Оставить романтизьм для школьников, а взрослая жизнь, она именно такая. С предательством и болью от утерь близких людей. Кто-то из друзей уходит из жизни раньше тебя, кто-то просто уходит из твоей жизни. Как Томка, как Наталья… Да идите вы все! Один теперь буду, не хочу больше разочаровываться. У меня вон военные действия, не до девушек теперь!

Через час зазвонил мобильник, сильно удивив высветившимся контактом.

— Вас слушают, — ответил равнодушным тоном. Буря в душе уже улеглась, осталась лишь звенящая пустота.

— Привет, звонил? Увидела твой принятый вызов.

— Звонил. Услышал много нового. Про себя и вообще…

— А, это Димка, наверное, принял твой звонок. Я телефон на столе забыла. Он тебе, что, опять какую-то ерунду наговорил? — спросила беспокойным тоном. Хорошо притворяется, видать, долго тренировалась.

— Ну, я бы не назвал это ерундой, — я многозначительно замолчал.

— Может, поделишься? А то я не знаю, как реагировать. Молчишь, сердито сопишь. Опять чем-то недоволен?

— А чем мне быть довольным? — взорвался я. — Что меня поимели? Что мне тебе теперь надо жопу лизать?

— Так, стоп! — её голос заледенел. — Ты чё там, совсем одичал? Опять Ржевского включил? Оставь свои влажные фантазии при себе, извращенец! Я тут, как дура, нашими делами занимаюсь, а ты умотал и даже не звонил!

— Оказывается, дела-то не мои, а очень даже твои. Целиком и полностью. Натуль, я не хочу с тобой ругаться, выяснять отношения. Я хочу, чтобы ты и твоя долбанутая семейка оставила меня в покое!!! — в конце я не сдержался и опять перешёл на крик. Видать, её предательство задело сильнее, чем ожидал.

— Псих! — она сбросила вызов.

Ну и скатертью дорога! Надеюсь о ней больше никогда не услышать. Ложиться под Воронцовых не собираюсь, да и здесь теперь есть, чем заняться. Тот же отель на острове построить — не люблю неоконченных дел. Капитал есть, сначала стройкой займусь, потом ещё что-нибудь придумаю. Весёлое. Американцев вон буду развлекать.

— Уважаемый Серхио, таким образом, в казну вами было передано восемьсот одна тысяча пятьдесят пять килограмм и сто одиннадцать грамм золота, — я сижу в кабинете начальника военной базы и общаюсь с представителем казначейства. Чёрный сюртук, очки и худоба — он выглядит классическим клерком-бухгалтером под полтинник. Только острый взгляд выдаёт, что человек не так прост.

— А вы точно посчитали? Мне кажется, должно было быть сто двадцать грамм золота, а не сто одиннадцать! — я сижу и троллю казначея. А чего они? Вместо озвученной недели провозились целых десять дней, вынуждая меня жить на базе! А у меня тонкая душевная организация — не могу больше пить с моряками, которые взяли за правило напоить меня каждый вечер. Местное гостеприимство, чтоб его! Впрочем, я не сильно сопротивлялся,