– Прямо муж с женой, – задумчиво, даже мечтательно сказала Инельхалль.

Янгред тут же красноречиво на неё покосился и отпустил замечание:

– Тебе на загривке у Хайранга не покататься! Ты, мне кажется, толще него!

Инельхалль на него шикнула, и Хельмо понял, что всё ещё улыбается. Неужели тревога за него наконец хоть немного сгладила острые углы меж этими двоими? Казалось, именно так. Удивительно поворачивается порой судьба, как умещает и жестокость, и мудрость?..

Инельхалль ушла первой и забрала с собой зверей. Янгред задержался, спросил ещё раз про ужин, и Хельмо снова отказался. Ему стало действительно лучше, но ни есть, ни разговаривать по-прежнему не хотелось. Янгред сдался.

– Тогда постарайся отдохнуть, – напутствовал он, уходя. – Это сейчас нужнее прочего. Ты по-прежнему ведёшь всех нас.

Хельмо опять лежал спиной ко всем. Незаметно он сжал кулаки.

– Если так пойдёт дальше, если я настолько глуп, то скоро мне некого будет вести.

Янгред вздохнул. Хельмо отчётливо услышал слова, сказанные уже не шёпотом – громче, отчетливее, словно так, чтобы их слышали невидимые боги или тени.

– Кто-то обязательно останется. И я тоже. Слово чести.

Хельмо не знал, заслуживает ли такого обещания. Скорее всего, не заслуживал и никогда не заслужит. Но сейчас оно помогло дышать чуть глубже.

Вскоре он уснул.

Было непривычно отдыхать в подобном месте – под надёжной крышей, в богатой комнате, где в приоткрытое изразцовое окно прилетают свет и ветер. Взгляд Янгреда, редко на чём-либо задерживаясь, скользил по витиеватому узору сосновых стен, по добротной резной мебели, по ликам Хийаро, светлевшим во всех четырёх углах и убранным в золотые оклады. Колебались от сквозняка белые кисейные занавески – будто дышали.

Басилия сдалась, умылась кровью и смолкла, а в солнечном воздухе её ещё кружились кое-где отблёскивающие сталью перья. Здесь не осталось ни одного вражьего солдата, и в храмах сейчас молились, благодаря за это. Туда стёкся почти весь народ, многие из армии, в том числе отправился на службу Хельмо. Поэтому было так безмолвно на улицах, на площадях, во дворах. Полки отдыхали в пронизывающей, сонной, казалось бы, безмятежной тишине отгремевшей битвы. Но для Янгреда тишина не была безмятежной. В ней он слышал свои слова, сказанные в другом месте, в другой день, совсем недавно. И так опрометчиво.

«Слово чести».

Он попросил Хельмо зайти к нему после молебна – и тщетно готовился к разговору уже битый час. Он не смог ни поспать, ни написать письма, которые и так откладывал, а вскоре обнаружил себя меряющим шагами просторную комнату, по бесконечному кругу. Он понимал: просто не будет. Разговор казался тем отвратительнее, чем отчётливее представлялся. Конечно, существовала крохотная надежда, что говорить не придётся, но Янгред, предпочитавший мыслить здраво, отказал себе в ней заранее. Пытался отказать.

Снова взгляд метнулся к колеблющимся занавескам. Небо за ними было ярким, беззаботно-синим, тёплым. Таким оно, наверное, бывает очень редко.

Только перед тем как обрушиться на голову.

* * *

…Он всё заметил ещё во время военного совета. Да, именно там, среди елей, сквозь сень которых струилось солнце, Янгред вспомнил туманные предупреждения Чёрного Пса. Вспомнил и понял. «…До бунта на корабле малый путь».

Младшие командующие кивали Хельмо, обсуждали штурм, почти не прекословили, но на деле… казалось, они вовсе не слушали, во всяком случае, не как раньше. Что-то в их поведении Янгреду не нравилось; ещё меньше нравились взгляды, которые он ловил на себе. У него словно молча испрашивали дозволения. На что? Долго гадать не пришлось.

– Найдётся немного времени, Янгред?..

Хайранг спросил это, когда все уже расходились. Янгред, качнув головой, попросил Хельмо не ждать, и тот скрылся меж деревьев с ближней дружиной. На удалённой от лагеря опушке Янгред остался с четырьмя офицерами – кроме Хайранга были Дэ́мциг, Лафанце́р и До́рэн. Эти трое командовали большими соединениями; каждого Янгред выделял, хотя старался и не показывать лишний раз своего расположения: Дэмциг невероятно заботился о солдатах, Лафанцер был очень сметлив и практичен, а Дорэн – бесстрашен. Но сейчас что-то в соратниках настораживало. Ещё больше настораживал прячущий глаза Хайранг.

Удивительно, но мужчины, – хотя двое из четверых были старше Янгреда, – мялись, явно не зная, как начать разговор. Они переглядывались, точно подталкивая друг друга, но никто не раскрывал рта. Наконец Янгред, опустившийся на поваленное дерево, нетерпеливо и насмешливо одёрнул их:

– Что с вами, господа? Мне, несомненно, не хватает вашего общества, но сейчас не время праздно любоваться друг другом. Близится бой.

Это вывело их из замешательства. Хайранг с трудом вскинулся и сделал шаг.

– Ваше Огнейшество. Вы не могли не заметить, что последний… виток кампании… был не очень удачным и заставил…

Он старался говорить предельно кратко, а главное – отстранённо. Надо отдать должное, он не бросал обвинений, хотя, возможно, пара горьких слов просилась с языка: в бою накануне он потерял пятьдесят человек. Янгред не перебивал. Он вглядывался в знакомое лицо, невольно замечая, как за последние недели оно осунулось, какие тени легли под глазами. Остальные трое тоже выглядели неважно: пусть солнце и свежий воздух оживили их взоры, кожу и волосы, но усталость брала своё.

– Я ни в коей мере не говорю, что мы собираемся…

– Поднять бунт?

Янгред угрожающе прошипел это наперёд Хайранга и сразу заметил: двое из остальных – старшие – потупились. Только молодой Дорэн наоборот уставился наглее, не демонстрируя ни тревоги, ни смущения. Хайранг тоже пока держался.

– Знаете, скольких мертвецов мы похоронили вчера?

– Благодарю, – сухо откликнулся Янгред, вставая. – Все цифры мне прекрасно известны.

– Числа, – вкрадчиво поправил Дорэн. Его зелёные глаза были сейчас словно иглы.

– Что?.. – Янгред прищурился.

– Числа. Цифрами исчисляются величины до десяти.

– И снова благодарю. – Янгред поклонился в его сторону, почти не стараясь скрыть раздражения от неуместности замечания. – Вне всякого сомнения, мне известно, что вчера мы потеряли больше, чем десять воинов.

– Возможно, вам также известно, что могилы рыли я и мои солдаты. Мои уцелевшие солдаты.

Это не был вопрос. Дорэн по-прежнему смотрел пря-