место, некоторые едва заметно отстранялись. Такого рода взгляды были ей хорошо знакомы – так люди на улице смотрят на бездомного, сидящего на углу. Или на человека с каким-нибудь уродством. Как будто их несчастье или трагедия заразны и если посмотреть таким людям прямо в глаза, то можно и самому заразиться этим. Для всех собравшихся Эбби была матерью, дочь которой находилась в этом здании. Которую у всех на глазах тащили через школьную столовую, приставив ей к голове пистолет. Конечно, Эбби также была их коллегой, которая работала с ними бок о бок, но сейчас им было трудно уложить это в голове. В отличие от Карвера, вдруг осознала она. В течение всего дня он был прям и тверд, вселяя в нее чувство уверенности в себе. Надежный человек. И ей очень хотелось, чтобы сейчас он тоже был здесь, рядом с ней.

– Итак… – Эстрада подался вперед, облокотившись о стол. Несмотря на уже более чем двенадцатичасовое руководство операцией, вид у него был бодрый и энергичный. – По-быстрому введу вас в курс дела. Из-за утечки информации от гражданских лиц к нашим противникам в школе принято решение расширить границы оцепленной территории. С этой целью я привлек дополнительные людские ресурсы из соседних отделов. Никому не будет позволено даже шагу ступить туда без моего разрешения! Так что, если кому-нибудь из вас потребуется привлечь каких-то новых сотрудников, мне нужно знать об этом заранее. Насколько я понимаю, с утра вы захотите сменить часть личного состава, чтобы люди могли отдохнуть. Поэтому предоставьте мне поименные списки.

Уилл и Бейкер кивнули. Эбби стиснула зубы. Решение начать работать посменно было совершенно оправданным, но это лишний раз напомнило собравшимся о том, что все они уже чувствовали – что вся эта история могла затянуться гораздо дольше чем на сутки.

– Бейкер, ну что там у нас? – спросил Эстрада.

– После неудачной попытки штурма через взломанную дверь мы должны учитывать, что люди внутри наверняка приняли меры, чтобы мы опять не застали их со спущенными штанами, – ответил командир группы быстрого реагирования. – Так что на данный момент мы исключаем повторную попытку штурма с этого направления. Возвращаемся к первоначальному плану – проникнуть внутрь через окна, спустившись по веревкам с крыши. Но нам по-прежнему нужно как следует это отработать. Да и по-любому лучше какое-то время выждать. Прямо сейчас они настороже.

– До рассвета… – Эстрада бросил взгляд на свои наручные часы, – пять с половиной часов. И тогда это уже не обсуждается.

– Не думаю, что стоит так спешить. Если только не будет иного выхода. До этого нас поджимало время. Необходимость спасти Карлоса Рамиреса. Теперь эта необходимость отпала.

– Ладно, так что возвращаемся за стол переговоров. Что там у нас?

Эбби перевела взгляд на Уилла.

– Ничего хорошего, – ответил тот. – Как и следовало ожидать, доверие и взаимопонимание, которые мы установили с людьми внутри, в значительной степени сведены на нет. На данный момент все мое общение с Нилом сводится к коротким разговорам на повышенных тонах. Если так и будет продолжаться, то не исключено, что нам придется опять сменить переговорщика.

Эбби прочистила горло.

– Я могла бы попробовать опять поговорить с ним…

– Нет! – отрезал Эстрада. Прозвучало это резко и окончательно.

Эбби не стала настаивать. Выходит, ее позвали не по этой причине. Тогда что же она здесь делает?

Уилл подался вперед.

– Наш козырь в рукаве – Джеки. Я планирую связать ее по телефону с Нилом, чтобы восстановить доверие и получить определенный эмоциональный рычаг. Но мне нужно, чтобы он поскорей успокоился. И у нас появилась тревожная информация касательно обыска в их доме. – Он открыл тонкую коричневую папку, достал какую-то фотографию и положил ее на стол. – Вот, копы из Монтичелло только что прислали. Это пятно было спрятано под ковром.

Эбби бросила взгляд на распечатанный снимок, запечатлевший огромное темное пятно на деревянном полу. У нее не было никаких сомнений, что это такое. Засохшая кровь.

– Наши собственные криминалисты уже в пути, хотя на получение официального заключения наверняка уйдет какое-то время, – сказал Уилл. – Тем не менее очень похоже, что кто-то там потерял довольно много крови. И это перекликается с сообщением, которое мы получили от Саманты Маллен – о том, что Нил убивал и раньше. Естественно, мы не будем ставить его в известность, что узнали об этом, поскольку это лишь сделает его сдачу еще более маловероятной.

– В доме еще что-нибудь нашли? – спросила Эбби.

– Обыск пока продолжается, – ответил Уилл. – Они будут держать нас в курсе.

– А как насчет недавних событий? – спросил Эстрада.

Все обратили свои взоры на Эбби. Она удивленно моргнула.

– Гм… что?

Эстрада взял пульт дистанционного управления и нацелил его на большой экран на стене. Началось воспроизведение видео. На экране появилась женщина, которая недавно прорвалась через оцепление и вбежала в школу. Запись была не лучшего качества, камера дергалась, и на заднем плане шумела толпа, но Эбби услышала, как эта женщина кричит: «Там мой ребенок!»

– Вы знаете ее? – спросил у нее Эстрада.

– Это точно не мать Фионы Брок, – сказала она. – Я хорошо ее знаю. Хотя не припомню, чтобы встречалась с мамой Рэя Миллера, так что могу предположить…

– Я уже разговаривал с матерью Рэя Миллера, – перебил ее Эстрада. – Это не она.

– Кто-то из учеников еще числится пропавшим без вести? – спросила Эбби.

– Эбби… – произнес Уилл. – Я говорил с Гусеницей об этой женщине двадцать минут назад. И он сказал мне, что это мама Саманты.

Эбби уставилась на него, чувствуя себя так, словно весь мир перевернулся вверх ногами.

– Что… А он… Зачем ему такое говорить?

– Это то, что она сама ему сказала, – ответил Уилл. – Они держат ее вместе с остальными заложниками.

– Я подумал, что это может быть кто-то из ваших родственниц, – сказал Эстрада. – Которая настолько привязана к Сэм, что…

– Я никогда в жизни не видела эту женщину!

– У нас есть и получше записи с ней, – добавил Эстрада. – Местная сеть готовит репортаж о протестующих, и они снимали их время от времени. Она простояла с ними несколько часов.

Он открыл новое видео на экране – протестующие стоят через дорогу от школы, держат в руках плакаты, кричат и скандируют. В основном мужчины, так что эту женщину было легко заметить. Она что-то сердито кричала, подняв обе руки и мало чем отличаясь от остальных участников протеста. Расслышать ее было невозможно из-за общего шума.

– Она не похожа на родительницу, – заметила Эбби. – Скорее на одну из протестующих. На кого-то из Стражей.

– Тогда почему же она так и не сказала, войдя в